Лишь только кукушка на старинных часах в столовой, выскочив из дверки, прокуковала шесть раз, давая знать о наступлении сумрачного сентябрьского утра 1860 года, как из спальни его высокопревосходительства, адмирала Алексея Петровича Ветлугина, занимавшего с женой и двумя дочерьми обширный деревянный особняк на Васильевском острове, раздался громкий, продолжительный кашель, свидетельствовавший, что адмирал изволил проснуться и что в доме, следовательно, должен начаться тот боязливый трепет, какой, еще в большей степени, царил, бывало, и на кораблях, которыми в старину командовал суровый моряк.
Стихи — это трепет сердца, волнение души и слёзы. А слёзы есть не что иное, как чистая поэзия, отвергнувшая слово.
Никогда ничего не объясняй и не стыдись равного трепета перед бабочкой и бегемотом.
Можно сколько угодно пролистывать модные журналы или с особым трепетом переворачивать страницы священных писаний, но все истины просты. Пока не научишься жить в ладу с самим собой – не построишь нормальных отношений. Пока не примешь себя таким, какой ты есть — не достигнешь никакой гармонии. Просто надо признать, что ты не всегда боец без правил на ринге без перчаток, а иногда беззащитный и слабый, одинокий и ворчливый, грустный и уставший – и это нормально, потому что – живой, потому что – чувствующий, потому что – ищущий. А когда примешь себя, то перестанешь метаться между людьми и ждать от них восхищения, одобрения или любви… Сегодня – любят, завтра – нет, это жестокая правда, которую надо просто однажды принять и понять, что только ты сам себе поддержка и опора.
Эмоция не должна передаваться взволнованным трепетом. Она не усиливается и не имитируется. Она есть завязь, произведение — распустившийся цветок.
Можно сколько угодно пролистывать модные журналы или с особым трепетом переворачивать страницы священных писаний, но все истины просты. Пока не научишься жить в ладу с самим собой – не построишь нормальных отношений. Пока не примешь себя таким, какой ты есть — не достигнешь никакой гармонии. Просто надо признать, что ты не всегда боец без правил на ринге без перчаток, а иногда беззащитный и слабый, одинокий и ворчливый, грустный и уставший – и это нормально, потому что – живой, потому что – чувствующий, потому что – ищущий. А когда примешь себя, то перестанешь метаться между людьми и ждать от них восхищения, одобрения или любви… Сегодня – любят, завтра – нет, это жестокая правда, которую надо просто однажды принять и понять, что только ты сам себе поддержка и опора.
Внелитературное бытие Филипа Дика давно разобрано по полочкам и изложено во множестве книг и статей, написанных добровольными апостолами. С меньшим священным трепетом, зато более аналитично творчество писателя исследовалось литературными критиками, философами, культурологами.
Лепет, трепет, колыханье,
Пляска легкого огня,
Ангел мой, мое дыханье, —
Как ты будешь без меня?
Как-то там, без оболочки,
На ветру твоих высот,
Где листок укрылся в почке,
Да и та едва спасет?
Полно, хватит, успокойся!
Над железной рябью крыш,
Выбив мутное оконце,
Так и вижу — ты летишь.
Ангел мой, мое спасенье,
Что ты помнишь обо мне
В этой льдистой, предвесенней,
Мартовской голубизне?
Как пуста моя берлога —
Та, где ты со мной была!
Ради Бога, ради Бога,
Погоди, помедли, пого… (Звон разбитого стекла).
Многие из нас хотят привнести изменения в этот мир. Мы прилежно учимся, работаем, выполняем все обязательства. Но о самом главном мы забываем. Это сердце. Когда вы в последний раз испытывали искренний трепет, истинную радость?
Жизнь поставит тебя на колени.
Или ты будешь стоя на коленях проклинать всю вселенную и молиться об иной жизни… или на колени тебя поставят благодарность и трепет, глубочайшее приятие жизни данной тебе, и ты будешь настолько ошеломлён красотой всего этого, что не найдешь в себе сил вымолвить хоть слово.
В любом случае, это одни и те же колени.
Невозможно было без трепета наблюдать, как священнодействует этот жрец, как упоенно, сверх всякой меры он работает, пытаясь такой ценой…выжать из себя душу, как краску из тюбика, и вложить её в картину, на которой точно срисованная с натуры улочка преображается настолько, что мы видим в ней его самого,Утрилло,- он уходит от нас в вечность этими улочками Монмартра, заново им созданными
Приляг на отмели. Обеими руками
Горсть русого песку, зажженного лучами,
Возьми и дай ему меж пальцев тихо течь.
А сам закрой глаза и долго слушай речь
Журчащих волн морских, да ветра трепет пленный,
И ты почувствуешь, как тает постепенно
Песок в твоих руках. И вот они пусты.
Тогда, не раскрывая глаз, подумай, что и ты
Лишь горсть песка, что жизнь порывы воль мятежных
Смешает, как пески на отмелях прибрежных…
Справедливость — слово, полное трепета жизни.
Любовь зажигает искру чувств,заводит нас-заставляя испытывать трепет,страсть.
Библия – единственная книга, которая вызывала у моряков трепет и уважение. Подсчитано, что слово «море» встречается в Библии 202 раза, почти столько же слово «земля», а слово «моряк» в пять раз чаще, чем «рыбак». Так что можно с уверенностью говорить, что Библия – книга о море: «Истинно (152 раза) вам говорю!» Но самое частое слово в ней – это «радуйся» – 365 раз. Столько, сколько дней в году. А это значит, Господь готовил для нас жизнь в радости каждого дня!
Неужели… хуже будет, если мы будем не отрывочные тексты долбить, а будем ту или другую истину раскрывать по Свящ<енному> Писанию в связи с предыдущим и последующим. Катехизис… детей в трепет приводит, сна их лишает. А вторая часть Катехизиса? Ведь это идеальное уничтожение христианской нравственности…
Тупице подносить стихов святое зелье —
Что наряжать осла в шелка и ожерелье.
Стоишь и за стихом читаешь пышный стих,
А честь твоя меж тем стекает на пол с них…
Не стыдно ли тебе великое слагать
И славословье лить и в каждом слове лгать?
И вот надменный шах до облака раздут, —
А ты награды ждешь за этот рабский труд?
Не открывай же уст для пошлой суеты,
Не оскорбляй того, кто ищет красоты.
Ведь в шуме слов твоих стиха такого нет,
Чтоб заключались в нем раздумье и совет.
Они ведь рождены во имя серебра!
Так и не жди от них пи света, ни добра.
Ни трепета любви, ни скорби, ни веселья
Не сыщешь ничего в ослином ожерелье.
Трепет охватывает при мысли, какого труда требуют поиски истины, даже самой малой её части.
Особый трепет вызывает цветение яблонь.
Черёмухи запах особый вызывает восторг!
Всегда считай за великое счастие беседовать в молитве с Господом или с Пречистою Госпожею Богородицею, или с Ангелами, или со святыми человеками и с радостию да и с трепетом благоговения молись Им всегда, памятуя, с Кем говоришь ты, нечистый и ничтожный червь.
Воистину, верующий собирает (пред Всевышним по крупицам) благородство (благие дела и поступки) и сострадание (мягкосердечность, снисходительность к людям; опасение, трепет пред Богом); лицемер же собирает (накапливает, живя в мирской обители, вперемешку) грехи, проступки и спокойствие, безопасность (пред Высшим Судом).
Кто из нас не знаком с этим чудесным волшебным трепетом, когда мы видим что-нибудь новое, даже по телевизору, что никогда не видели раньше? Когда мы делаем что-то ради реальных причин, не довольствуясь приемлемыми, мы производим наши лучшие достижения.
Какое игралище судьбы человеческая жизнь! И как странно меняются с переменой обстоятельств тайные пружины, управляющие нашими влечениями! Сегодня мы любим то, что завтра будем ненавидеть; сегодня ищем то, чего завтра будем избегать. Завтра нас будет приводить в трепет одна мысль о том, чего мы жаждем сегодня.
Для меня музыка не сдохла, но душок от нее уже идет. Музыка больше не вызывает трепет, как это было раньше. Когда-то отношение к ней было почти что религиозное, сейчас – исключительно потребительское. Музыка слишком долго была важна, вечно так продолжаться не могло.
Женское сердце подобно морю: оно глубоко, бурно и скрывает на дне жемчужины. Буря на море опасна, но она таит в себе нечто возвышенное, вселяющее сладкий трепет. Что всего ужаснее и невыносимее на этом море, это – штиль.
В жизнь нужно входить не весёлым гулякою, как в приятную рощу, а с благоговейным трепетом, как в священный лес, полный жизни и тайны.
Почему я к Вам не пришла? Потому что люблю Вас больше всего на свете. Совсем просто. И потому, что Вы меня не знаете. От страждущей гордости, трепета перед случайностью (или судьбой, как хотите). А может быть, от страха, что придется встретить Ваш холодный взгляд на пороге Вашей комнаты.
— Говорят, глаза — зеркало души. А что для вас голос?
— Это один из инструментов в работе актера, и он должен быть отлажен, отточен, гибок. Актера со сцены должно быть слышно, даже если он говорит шепотом. Голос может помочь артисту показать возраст персонажа, черты характера, род деятельности и так далее. Но также на сцене очень важна живая интонация, живая фраза, которую нельзя придумать дома. Она должна рождаться в данную минуту, в диалоге, в тех обстоятельствах, в которых находится герой, и тогда она точна и уникальна и проникает в самое сердце зрителя. Мы всегда узнаем голоса великих актеров — Раневской, Смоктуновского, Высоцкого, Юрского и многих других, — не видя их самих, ведь эти голоса выражали суть персонажа, трепет его души.
Если бы каждому из нас воочию показать те ужасные страдания и муки, которым во всякое время подвержена вся наша жизнь, то нас объял бы трепет, и если провести самого закоренелого оптимиста по больницам, лазаретам и камерам хирургических истязаний, по тюрьмам, застенкам, логовищам невольников, через поля битвы и места казни; если открыть перед ним все темные обители нищеты, в которых она прячется от взоров холодного любопытства, то в конце концов и он, наверное, понял бы, что это за лучший из возможных миров.
…Искусство — божественная игра. Эти два элемента — божественность и игра — равноценны. Оно божественно, ибо именно оно приближает человека к Богу, делая из него истинного полноправного творца. При всем том искусство — игра, поскольку оно остается искусством лишь до тех пор, пока мы помним, что в конце концов это всего лишь вымысел, что актеров на сцене не убивают, иными словами, пока ужас или отвращение не мешают нам верить, что мы, читатели или зрители, участвуем в искусной и захватывающей игре; как только равновесие нарушается, мы видим, что на сцене начинает разворачиваться нелепая мелодрама, а в книге — леденящее душу убийство, которому место скорее в газете. И тогда нас покидает чувство наслаждения, удовольствия и душевного трепета — сложное ощущение, которое вызывает у нас истинное произведение искусства.
В ледяной воде эгоистического расчета буржуазия потопила священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли. Словом, эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой.
Третьего дня провели мы вечер и ночь у Пушкина <…>. Мицкевич импровизировал на французской прозе и поразил нас, разумеется, не складом фраз своих, но силою, богатством и поэзией своих мыслей. Между прочим, он сравнивал мысли и чувства свои, которые нужно выражать ему на чужом языке, с младенцем, умершим во чреве матери, с пылающей лавой, кипящей под землёй, не имея вулкана для своего извержения. Удивительное действие производит эта импровизация. Сам он был весь растревожен, и все мы слушали с трепетом и слезами.
Будем презирать деньги и славу. Освободившийся от этих страстей свободнее всех людей и богаче самого облеченного в багряницу. Не видишь ли, сколько бывает зла из-за денег? Не говорю, сколько от любостяжания, сколько от пристрастия к деньгам? Так, например кто-нибудь, потерял деньги, — и вот он живет жизнью, которая несноснее самой смерти. О чем, человек, скорбишь ты? О чем плачешь? О том ли, что Бог освободил тебя от лишней заботы? О том ли, что ты не сидишь больше в страхе и трепете? Если кто-нибудь привяжет тебя к сокровищу и прикажет сидеть там постоянно и бодрствовать над чужим имуществом, то ты сетуешь и негодуешь, но когда ты сам привязал себя к нему несноснейшими узами, то почему скорбишь, быв освобожден о такого рабства? Подлинно, эти горести и эти радости — следствие предрассудка. Мы должны хранить имущество так, как будто оно у нас чужое… Научимся же находить свою пользу, научимся терпеть потери: это достойно христианина… От нас требуется только одно — за все благодарить Бога, и мы будем иметь все в изобилии. Например, ты потерял тысячу литр золота? Тотчас благодари Бога, и в этом обращении к Нему и благодарности ты уже приобретаешь сто тысяч. За что, скажи мне, ты ублажаешь Иова: за то ли, что он имел столько верблюдов, стад и рабочего скота, или за изреченные им слова: Господь дал, Господь и взял (Иов 1, 21)? И диавол вредит нам не для того, чтобы только отнять у нас имущество, — он знает, что оно ничто, — но чтобы через это заставить нас сказать что-нибудь богохульное. Когда он лишил его всего, то, смотри, что говорит ему через жену: похули Бога и умри (Иов 2, 9). Но, лукавый, ты уже лишил его всего! Не того, говорит, я домогался. Того, для чего я все делал, я еще не достиг, я старался лишить его помощи Божией, для того и имущества лишил его. Вот чего я хочу, а то ничего не значит, если этого не будет, то он не только не потерпит никакого вреда, но еще получит пользу.