Лидия Яковлевна Гинзбург: цитаты

Когда нет самого важного, всё становится неважным, и всё неважное становится важным, и любое может стать смертельным.

Железных людей нет. Есть люди деревянные.

Несчастная любовь в своём роде прерогатива мужчин; в том смысле, что она возможна для них без душевного ущерба. Она их даже украшает.

Юность – это пора, когда человек не знает своего будущего и не умеет подсчитывать время (это умение ещё быстрее старит людей, чем умение считать деньги).

Есть род людей, обречённых на неудачу: они дают любимому человеку всё, чего тот от них хочет, – и ещё сверх того. Им ничто не поможет.

Несчастная любовь, как и счастливая, обращается в привычку.

Многие мужчины принадлежат к числу тех людей, которые когда идут под руку с женщиной, то повисают на ней всей своей тяжестью – разумеется, сами того не замечая. Женщины, выходящие замуж за подобных людей, поступают неосмотрительно.

Откуда эта потребность подбирать чужие слова? Свои слова никогда не могут удовлетворить; требования, к ним предъявляемые, равны бесконечности. Чужие слова всегда находка — их берут такими, какие они есть; их всё равно нельзя улучшить и переделать. Чужие слова, хотя бы отдалённо и неточно выражающие нашу мысль, действуют, как откровение или как давно искомая и обретённая формула. Отсюда обаяние эпиграфов и цитат.

Вероятно, традиция, приписывающая однолюбам способность к особо глубокому и сильному чувству, требует пересмотра. Скорее всего, здесь то чувство поневоле мельчает. Настоящее любовное страдание – болезнь слишком мучительная для того, чтобы стать хронической. Человек с единой (особенно несчастной) любовью на всю жизнь любит не желанием, а памятью.

Тоска — неизлечимая душевная лихорадка, ретроспективный взгляд на погибшее счастье, глухие поиски небывалых ценностей и целей… Или просто остановка. Прервалась жизненная инерция — непрерывное протекание вещей, скрывающее от человека ускользающую непостижимость существования. Он не тоскует больше ни над данным горем, ни над отнятой радостью. Тоскует от перемен: меняя квартиру, уезжая и возвращаясь, — в перерывах между двумя инерциями.

Любовь на всю жизнь – она либо помогает писать книги, либо не мешает работать, путешествовать, жениться и выходить замуж и производить детей. Она, пожалуй, мешает самому главному – быть счастливой. Но этому мешает многое.

Смотреть на безответно влюблённую женщину неловко, как тяжело и неловко смотреть на женщину, которая пытается взобраться в трамвай, а её здоровенный мужчина сталкивает с подножки.

Жить без профессии нельзя. Работа должна быть поднята если не до пафоса, то хоть до профессии, иначе она раздавит бездушностью. Можно халтурить попутно, но жить халтурно нестерпимо.

Оцените статью
Добавить комментарий