… переключились на обсуждение подъехавших вояк. Судя по разуму, это были маленькие и глупенькие детишки, только сильно перекормленные.
Трое моих любимых писателей — это Чарльз Форт, Чарльз Форт и ещё раз Чарльз Форт.
Великий Правитель Маркхамвит мерил кабинет беспокойными шагами. На его плечах лежал груз неразрешимого вопроса. Он то и дело сердито похлопывал себя по эполетам. Жест этот безошибочно свидетельствовал о том, что разум вождя, а также его печень испытывают сильнейшее напряжение.
Несмотря на ограничения и пространный смысл его работ, влияние Рассела было значительным. Хорошо это или плохо, поразительна масса этих научно-фантастических наслоений вокруг феномена Форта и диковинных талантов на грани отсутствия логики, исходящих от него. <…> Кроме того, он выступал в качестве моста для переноса многих идей Олафа Стэплдона в научно-фантастические журналы.
Наиболее важным <…> является то, что окончательное впечатление от его работ показывает человека. Показная твёрдость в манере речи и философии — это фасад. Человек, который чувствует не только благоговение перед жизнью, но и приобщение к ней, который передаёт эти чувства, и с ними — свои протесты против предрассудков, выраженные методами поэзии и притчи — такой человек не рационалист.
Эта точка зрения подчёркивается в «Я — ничто» <…>. Это не обращение интеллекта к интеллекту. Это обращение эмоции к эмоции.
Два человека могут гнать беглеца на слух; орущая толпа этот след благополучно потеряет. <…> двое вполне бы могли сварить кашу, не появись вокруг так много добровольных поваров.
Наш уровень технической надёжности несравненно выше. <…
Существует единственный способ полностью завладеть вниманием любого человека: создать угрозу, скрытно или напрямую, тому, что он ценит превыше всего в жизни. <…> Все намеченные нами жертвы обожают власть. <…> И естественно
Существо, восседавшее на ободе иллюминатора в тесной кабине корабля, было величиной с кулак Лоусона. Давно вымершим земным шмелям оно показалось бы великаном. Порода шмелей, обитавших на нынешнем Каллисто, посчитала бы своих далёких земных собратьев чем-то вроде отсталых пигмеев. Однако и на Земле, и на Каллисто сознание давно освободилось от планетарной ограниченности.
Предкам такое даже не снилось, а их потомки, далеко ушедшие в своем развитии, давно перестали обращать повышенное внимание на место происхождения того или иного разумного существа, его облик и видовую принадлежность. Всё это, столь важное когда-то, теперь просто не принималось в расчёт. Имея две руки и две ноги, человек и не думал объявлять себя высшим существом, равно как и насекомое не испытывало ущербности по поводу своего облика. И тот и другой знали, кто они: солярианцы. Две грани в тысячегранном кристалле Солярианского Содружества.
Всем бывшим врачам, хирургам, санитарам и имеющим какую-либо медицинскую специальность — шесть шагов вперёд. <…
Жил-был дурак. Однажды он отколупнул от горы крошечную песчинку, зажал эту песчинку в кулаке и стал хвастаться: «Смотрите, у меня здесь целая гора!»
см. Андрей Балабуха, «В глазах канатоходца», 1992
Он в очередной раз нахмурился, разделил свою хмурость на семь частей и вручил каждому землянину по большому куску.
Угольные шахты, свинцовые рудники. Трудовой рай для мертвецов.
Причудливого вида рассказы Рассела внесли значительный вклад в нф-юмор;… <…
… в «Единственном решении» (1956) <…> дана «естественнонаучная» версия библейского акта Творения — самая остроумная и лаконичная из всех, с коими мне довелось познакомиться в научной фантастике!
Моя матушка желала, чтобы я стал собачьим парикмахером. Она говорила, что это очень благородное занятие и к тому же доходное. У её светских приятельниц с пуделями да болонками я, конечно, буду нарасхват! — Его длинные гибкие пальцы словно стригли и завивали воображаемую шерсть, а на лице выразилось отвращение.
А ты замечательно выглядишь сегодня. Наверное, сумел почистить язычок в местной химчистке?