Сказать бы, слов своих не слыша,
Дыханья, дуновенья тише,
Беззвучно, как дымок под крышей
Иль тень его (по снегу тень
Скользит, но спящий снег не будит),
Сказать тебе, что счастье — будет,
Сказать в безмолвствующий день.
Художник может кричать на всех крышах, что он гений, но он должен ждать вердикта зрителя, чтобы его декларации обрели общественную ценность и чтобы, в конце концов, потомки поместили его в учебники по истории искусства.
Мы в сухом доке в порту. Конопатят палубу, что-то подготовляют к предстоящему плаванию. Вот уже три дня как мы здесь, а я ещё не был в музее. Амстердам совсем не такой, каким я его себе представлял. Множество разноцветных домов, крыши с затейливыми коньками, современные дворцы и памятники, любопытные по окраске и архитектуре.
В крыше моего дома дыра. Но зато я вижу Луну.
Фантазия-это продукт нашего созерцательного воображения,она меняя наше сознание-рисует обычно сногсшибательные образы в наших головах,от чего порою,едет крыша…
…И падала, как капля с крыш
Похорони меня на крыше.
Мне кажется, что крыша — Рай.
Мне холодно — знаешь?
Мне холодно — слышишь?
… Дорога лесная
В стенах, да без крыши.
А небо дыряво,
А с небушка каплет…
У мутной канавы я бросила грабли.
Холодные капли
Текут под рубашку,
Озябшие пальцы терзают ромашку.
Ромашка сказала:
— Не любит… Я знаю!
Ни фей, ни русалок —
Дорога лесная!
Мне все по плечу,
Я не думаю плакать,
Но снова кричу
В эту зыбкую слякоть,
Чтоб крик поднимался
Все дальше, все выше.
— Люблю тебя! Знаешь?
Люблю тебя, слышишь?!
Машины, гаражи, мокрые крыши. Этажи, типажи, все чем-то дышит. Послушай, скажи, ты что-нибудь слышишь? А я слышу чем дышат эти этажи.
Люди могут вместе учиться, вместе пить, могут жить под одной крышей, могут заниматься любовью, но только совместные занятия идиотизмом могут указывать на настоящую духовную и душевную близость.
В деревне нет никакого нового года, а есть лишь продолжение старого. Деревенское время, в отличие от городского, не разноцветные обрывки из разных мест понадерганные и связанные узелками новогоднего шоу по телевизору, а бесконечная, низачтонеразрывная нить, на которой, как на елочной гирлянде, висит все — и валенки, сохнущие у печки, и сама печка, и мокрые насквозь обледенелые детские рукавички, и летние ситцевые сарафаны, и зимние овчинные тулупы, и засыпанная снегом собачья будка, и собака вместе с ее брехней, и две сороки на крыше сарая, и стог свежескошенного сена, и сугроб, и дом с трубой, и дым из трубы, и крестины, и именины, и поминки, и сто пятьдесят без всякого повода, и даже сверчок, который теперь трещит в ласковом тепле нагретой печки, а летом звенел кузнечиком и следующей зимой снова будет сверчком.
Как в дом с худой крышей просачивается дождь, так и в плохо развитый ум просачивается вожделение.
У тебя антифранцузское произношение, мой каштановый дух Парижа, мое лиловое настроение, моя самая близкая к небу крыша. У тебя – тишина всех древнейших храмов и звенящая леность картинной Вены. Бесполезность двуногих планов мажет янтарным мазутом Сены.
С каждым твоим самолетом, уходящим в неправильном направлении, мне остается лишь вытрясать свои мысли о неразъединении. И не больно, ведь нет времени, когда басы и высоты ближе, чем те 10 секунд, за которые весна умирает в Париже.
Пожалуй, самым ярким событием его нежинского бытия явился полет Уточкина летом 1910 года.
— Уточкин! Послезавтра Уточкин полетит в Нежине! — бабушка стояла на пороге, раскрасневшаяся от волнения.
Прославленный авиатор был в зените своей славы: ему едва исполнилось 35 лет, и не было в России человека, который не знал бы этого высокого рыжего здоровяка, властителя неба.
Ярмарочную площадь подмели для благородной публики солдаты 44-й артбригады, квартировавшей в городе, расставили за канатами скамьи, место на которых стоило неслыханно дорого — рубль! Рубль в Нежине — это воз слив! Праздничные хлопоты начались уже с утра, когда привезли с вокзала биплан. Только около трех часов, когда вся площадь уже была окружена плотной толпой безбилетников, занявших даже крыши соседних домов и примостившихся на деревьях, появился сам Сергей Исаевич, весь скрипящий в черной добротной коже — куртка, галифе, гетры, шлем, даже очки на лбу скрипели, — прохаживался возле аэроплана, позволяя фотографировать себя и снимать на «синема».
Сережа Королев пришел на площадь с дедушкой и бабушкой. Надо сказать, что именно бабушка была большой охотницей до всяких технических новаций, не боялась паровоза, а в Либаве со знакомым офицером осматривала субмарину и даже спускалась в чрево подводной лодки. Оживление бабушки в связи с предстоящим полетом не трогало пятилетнего Сережу. Сидя на плечах деда, он не понимал, о чем, собственно, говорят, не понимал, что такое «полет». Летали птицы, жуки, бабочки, но как могла летать машина?!
И вот он увидел: рыжий человек сел в плетеное кресло своей машины, механик, стоящий впереди, резко рванул вниз короткую, похожую на весло деревяшку, машина страшно затарахтела, затряслась, словно сердясь и негодуя, десятка два солдат держали ее за крылья и за хвост, успокаивали. — Это полет? — тихо спросил он деда, но тот не слышал. Желтое облако пыли потянулось к канотье и зонтикам обладателей рублевых билетов…
— Прогревает мотор!
9 Мая превратили в последнее время в какой-то карнавал, в какую-то тусу. Невозможно смотреть на этих баб в пилотках! Вот эти вот пилотки в пилотках, это просто невыносимо! На последнее 9 Мая я видел феноменального чувака. Он ехал на «Фольксвагене» и у него к крыше была примотана картонная башня от танка. И вот я смотрел на него и думал: я так хочу, чтобы он сейчас ехал, ехал, ехал, ехал… и как в фильме «Мы из будущего» выехал на Курскую дугу в самый разгар сражения. Я клянусь, сражение остановилось бы, потому что ржали бы и те, и эти.
Горы только издали имеют форму, а когда на нее взойдешь, то как дом — вошел в дом: разные комнаты, чуланы, кладовые, уборные, коридоры, а крыши не видно.
Я всегда был настоящим романтиком, несмотря на свою репутацию повесы, и часто делал разные глупости ради любви — прыгал в окна, лазил по крышам.
Только тот народ имеет право и власть удержать в своих руках море, который может его отстоять. Поэтому все те народы, которые стремились к морю, которые достигали его, неудержимо становились на путь кораблестроения. Для них флот являлся предметом народной гордости; это было внешнее доказательство того, что народ имеет силу, имеет возможность удержать море в своей власти. Для этого недостаточно одних крепостей, нельзя одними крепостными сооружениями защищать береговую линию. Для защиты берегов необходимы подвижные, свободно плавающие крепости, необходим линейный флот. Это поняли все прибрежные народы. Беззащитность на море так же опасна, как и беззащитность на суше. Конечно, можно при благоприятных обстоятельствах некоторое время прожить на суше и без крова, но когда налетает буря, чтобы противостоять ей, нужны и крепкие стены, и прочная крыша. Вот почему дело кораблестроения везде стало национальным делом. Вот почему спуск каждого нового корабля на воду является национальным торжеством, национальным празднеством. Это отдача морю части накопленных на суше народных сил, народной энергии. Вот почему везде могучие государства строили флоты у себя дома.
Стоя на крыше ты тянешь руку к звезде, <…
Самое лучшее в мире, пожалуй, — огромная крыша, с которой виден весь мир.
Обожаю сидеть на крыше клуба и кидать водяные бомбы в очередь. Никто не понимает откуда они прилетают.
Пой свои песни, пей свои вина, герой.
Ты опять видишь сон о том, что всё впереди.
Стоя на крыше, ты тянешь руку к звезде,
И вот она бьётся в руке, как сердце в груди.
Что теперь делать с птицей далёких небес,
Ты смотришь сквозь пальцы, но свет слишком ярок и чист,
И звезда говорит тебе: «Полетим со мной!»,
Ты делаешь шаг, но она летит вверх, а ты вниз.
Но однажды тебе вдруг удастся подняться наверх,
И ты сам станешь одной из бесчисленных звёзд,
И кто-то снова протянет тебе ладонь,
А когда ты умрёшь, он примет твой пост!
Царь, который наполняет свою казну имуществом подданных, подобен тому, кто мажет крышу своего дома глиной, взятой из-под его фундамента.
Потом мы заснули. Вернее, она заснула. Я обнимал ее сзади. Впервые я подумал о женитьбе. Я знал, что конечно где-то в ней есть недостатки, их пока не видно. Начало отношений — всегда самое легкое. Уже после начинают спадать покровы, и это никогда не кончается. И все же я думал о женитьбе. Я думал о доме, о кошке с собакой, о походах за покупками в супермаркеты. У меня ехала крыша. И мне было до балды.
Когда пробуешь собрать, если так можно выразиться, под одну крышу написанное тобою в разные годы, то возникает два соблазна: во-первых, хочется исправить в старых сочинениях хотя бы то, что, на твой нынешний взгляд, явно плохо с художественной точки зрения. Во-вторых, возникает соблазн привести задним числом некоторые страницы старых книг в соответствие с твоими нынешними взглядами на жизнь людей и историю общества.
«Небосвод над этой крышей…»
У тебя антифранцузское произношение, мой каштановый дух Парижа, мое лиловое настроение, моя самая близкая к небу крыша. У тебя – тишина всех древнейших храмов и звенящая леность картинной Вены. Бесполезность двуногих планов мажет янтарным мазутом Сены.
С каждым твоим самолетом, уходящим в неправильном направлении, мне остается лишь вытрясать свои мысли о неразъединении. И не больно, ведь нет времени, когда басы и высоты ближе, чем те 10 секунд, за которые весна умирает в Париже.
Парадокс, нас толкающий в дали,
Не дающий сидеть нам под крышей —
Ты дорогой стираешь сандали,
А душою становишься выше.
"Скоро человек, который знал слово "джоуль", будет стоить 100 000 долларов.
Мы настолько инженеров обесценили, что потом придётся переплачивать.
Теперь для нас и слово "штангенциркуль" — открытие. Нам надо, чтобы крыша висела как следует".
Страшно бывает вглядываться в полотно бесплатного планетария над крышами пятиэтажек. Бывает, кажется, что все эти миллиарды лет холодной космической пустоты наступили мне на грудь и давят так, что рёбра трещат. Это давление безответных вопросов. Тогда я прячу взгляд вовнутрь, но изнутри на меня смотрит точно такой же древний небесно-синий океан.
Вы писали, что если Иисус существовал и пошел на смерть, как это описано в Библии, то у него, как вы выразились, съехала крыша.
— Нет никаких свидетельств, что у самого Иисуса съехала крыша, но вот доктрина, изобретенная впоследствии Павлом, – что Иисус умер за наши грехи – она совершенно безумна. Это же отвратительно: полагать, что творец вселенной, способный изобрести законы физики и процессы эволюции не нашел лучшего способа искупить наши грехи, нежели дать замучить себя до смерти!
В конце концов, в финале прыгну с крыши на крышу Я выживаю, когда другой бы не выжил
Кругом кладбище — что на улице, что под крышей.
Вчера я был в подземном мире вместе с Кринингом. Мы были с музыкантами с лысой головой, кудрявым и в пурпурной одежде с отвратительными, бессмысленными криками (…). Под крышей с ним репетировали панк-группы. Я не знаю, хочу ли я стать музыкантом. (…) Мне казалось, что кто-то приходит в детский дом, вдали от всех друзей.
У дома есть крыша, а у меня — шляпа.
Говорят, время отпусков, в Египет захотелось. Одолжите или купите [валюту] на черном рынке. Зачем вы обращаетесь ко мне за валютой, чтобы поехать в Египет? Это выше крыши, выше наглости.
Это просто бомба! И она снесет всем крышу! Это мой лучший альбом за все время. Потому я его и назвала «The Best Damn Thing.»
…журавли, как много лет назад, крестами белыми над крышами летят.
Разносчицы вдали я слышать мог
Певучий голос: «Ягода морошка».
Небес едва был виден уголок
Над крышами, где пробиралась кошка..
Лепет, трепет, колыханье,
Пляска легкого огня,
Ангел мой, мое дыханье, —
Как ты будешь без меня?
Как-то там, без оболочки,
На ветру твоих высот,
Где листок укрылся в почке,
Да и та едва спасет?
Полно, хватит, успокойся!
Над железной рябью крыш,
Выбив мутное оконце,
Так и вижу — ты летишь.
Ангел мой, мое спасенье,
Что ты помнишь обо мне
В этой льдистой, предвесенней,
Мартовской голубизне?
Как пуста моя берлога —
Та, где ты со мной была!
Ради Бога, ради Бога,
Погоди, помедли, пого… (Звон разбитого стекла).
У меня было две очереди: одна по записи, а другая с черного входа. Люди прорывались ко мне со скандалом, занимали очередь с четырех утра. От такой востребованности у многих могло бы снести крышу. Я же не пил, не курил, я просто пахал, понимая, что мне надо зарабатывать. И не для того, чтобы стать звездой, а чтобы просто комфортно жить.
Сожитие под одной крышей само по себе вещь страшная, на которой рушилась половина браков.
В мире тысячи людей, которые смертельно больны, и тем не менее цепляются за каждый день жизни, надеются на чудо, и мечтают исцелиться! В мире много людей, у которых нет крыши над головой, которые не могут иметь детей. У неё все это было! И вот теперь скажите мне: что такого непереносимого случилось в жизни вполне состоявшейся мадам, что она сожгла себя?! Чтобы что-то кому-то доказать?! Почему у нас не выставляют монументы из цветов когда умирает ребёнок в хосписе, но выкладывают горы цветов психически-нездоровым самоубийцам?! Как эта женщина смогла наплевать на сына и мужа, и так подло с ними поступить?! Это протест? Это подлость по отношению хотя бы к своим близким!
Пусть земля будет тебе пухом.
P. S. Пишите, что хотите, но это мое мнение, без политической окраски и предвзятого отношения.
Отсутствие крыши над головой не мешает ей тихонечко ехать…
Одна радость — слушать соседей. Это помогает понять, что не одному тебе сбили холку, что не у тебя одного крыша поехала.
Мрачная печаль, как дым крематория, затянула небо над городом… Рука об руку, прижавшись друг к другу, идут мужчина и женщина, однако не страстью, не душевным порывом вызван их жест, нет, он навязан этой мрачной, смутной эпохой, свежей, как дымящаяся рана. Самые разнообразные вещи образуют единое целое. Тень кота, пробегающего по зимней крыше. Скрип освещённой солнцем стеклянной двери — наверное, под этот звук и заснул самоубийца, наглотавшись снотворного. Посудная лавка — в неё въехал армейский джип, и во все стороны разлетелись осколки дешёвой посуды. Песня демонстрантов, шагающих куда-то колонной. Человек, который потерял на войне ногу. Торговцы наркотиками. …И мужчина с женщиной, идущие по улице рука об руку, тоже связаны со всем этим.
Забравшись на крышу, не отбрасывай лестницу.
Когда человек больше 15 лет у власти, у него едет крыша. Не в фигуральном смысле, а в медицинском — развивается мания величия и мания преследования, он кажется себе великим полководцем, вокруг которого враги, он с подозрением вглядывается в каждое лицо.
Чинить крыши следует, когда светит солнце.
Весенний дождь…
Хотя небо и затянули тучи, но Весенний дождь весело стучит по крыше, навевая воспоминания…
И с его лёгкими каплями уходит грусть, уходит, чтобы уже никогда не появиться! Дождь очищает память от ненужной душевной суеты, наводя порядок в мыслях, весенний дождь он особенный, он светлый и радостный, дающий надежду на хороший урожай, смывающий всю накипь с Души оставленной за зиму, несущий чистый прозрачный воздух, предвещающий первые весенние грозы, желание жить, видя пробуждение природы, одевающуюся в изумрудный нежный наряд, в воздухе разлит аромат Весны, Любви и утверждения Жизни! O?????
Я издаю свой варварский рык по крышам мира.
Когда не дует ветер, и флюгер на крыше имеет свой характер.
И вот так поворачиваюсь, как закаменелая такая поза. Меня это вообще спугало, я думал чего, я думал, сейчас кинется, чего-то такое, а ни хрена не пойму. Ну, уже пошло у меня, крыша поехала. Помню, чего-то забиваю между ног ей, показалось, что должна херня какая-то оттуда вылезти… И я ни хрена не пойму, сюда или сюда? Я пытаюсь штыком своим в неё, вылетаю, и вроде как она прозрачная, вроде как через неё вижу…
Прежде чем какое-либо племя или группа сможет пожертвовать разумом ради далеких от реальности мифов и магии предыстории, еда и крыша над головой должны быть гарантированы для этого сообщества людей мирной организацией производства во всем мире… нацисты планируют возвратиться в леса и вновь уподобиться исконным германским племенам. Евреи, которые представляют универсальную историю человечества, стоят на их пути. И однако же, очень может быть, что только благодаря евреям мир может сделаться игровой площадкой для племенной первобытности.
Иногда совершенно посторонние люди гораздо ближе друг другу, чем выросшие под одной крышей.
В океане, где я живу, как вы под железной крышей, — вода светится на три аршина, а рыбы летают по воздуху на манер галок! Это говорю вам я, штурман «Четырёх ветров», хотя её и чинили в прошлом году! Попробуйте-ка прогуляться где-нибудь в Вальпарайзо без хорошего револьвера — вас разденут, как артишок. В море, говорю я вам, бывают чудеса, когда ваш собственный корабль плывёт на вас, словно вы перед зеркалом!
В юности в женщинах восхищают совсем другие вещи, а со временем понимаешь: главное, чтоб с человеком было легко и просто, чтобы он понимал тебя и чтобы не раздражал. Иначе не прожить под одной крышей много лет. А если еще этот человек стремится к тому, чтобы тебе было с ним комфортно (и, что немаловажно – не в его понимании комфортно, а в твоем!) – так это просто идеал, при котором уже больше и мечтать не о чем.
Идёт дождь, но в тоннеле почему-то сухо! Хм, понятно. Это оттого, что у тоннеля есть крыша.
Чем хорошие английские пабы — и такого я не видел нигде в цивилизованных странах — так это тем, что там собираются самые разные персонажи. Русские проститутки, бухгалтеры, гангстеры, рок-звёзды и простые люди — все сидят под одной крышей и бухают. И мне это очень нравится.
Но вообще — на войне читать начинают все и всё. Это какой-то феномен. Информационный голод, что ли. Каждый найденный клочок газеты, каждая книга, каждый клочок обоев — в ход идет всё. У нас во взводе для гигиенических целей использовался справочник по медицине. Он был прочитан всеми от корки до корки по несколько раз. Все существующие в мире болезни в нашем взводе были выявлены — от черной оспы до лихорадки Эбола. Я как-то поймал себя на том, что уже полчаса сижу перечитываю этикетку от банки тушенки. В Аргуне я как-то нашел маленький карманный томик Высоцкого. Размером с магнитофонную кассету. И под неё стилизованную. Открыл… И ощущение реальности ушло. Война пропала. Всего этого — смертей, стрельбы, солдатского рабства, крысиных нор, твоей фишки на крыше консервного цеха, где тебе надо торчать всю ночь как на ладони — больше не было. Я улетел куда-то в другую Вселенную. Где нет войны. А есть — мир. Дом. Стихи. Хотя поэзию я не люблю совершенно. Я его берег, носил только во внутреннем кармане и давал другим читать только в моем присутствии. Это было очень личное. И я видел, как меняются лица людей, когда они открывали этот томик стихов на разрушенном консервном заводе города Аргуна. Этот томик —
одно из самых главных моих богатств.
Иногда совершенно посторонние люди гораздо ближе друг другу, чем выросшие под одной крышей.
Когда взбираешься на самую крышу, опасно раскачиваться на ступеньках. Если плохо стоишь на ногах, то можешь и упасть. Нужно иметь крепкую опору, чтобы не сорваться. Но для тех, кто достиг духовного совершенства, всё по другому. Не существует опасности после видения Бхагавана. Человек становится бесстрашным.
То, чего достигает человек с головой, то для безголовых «выше крыши».
Крыша над головой часто не позволяет людям расти.
Бедные, несчастные наши нефтевладельцы сидят на яхте, едят сыр с плесенью, пьют старое вино и ездят на машине без крыши.
Петух, случайно взлетевший на крышу курятника, мнит себя орлом.
Кто-то плачет всю ночь.
Кто-то плачет у нас за стеною.
Я и рад бы помочь —
Не пошлет тот, кто плачет, за мною. Вот затих. Вот опять.
— Спи,— ты мне говоришь,— показалось.
Надо спать, надо спать.
Если б сердце во тьме не сжималось! Разве плачут в наш век?
Где ты слышал, чтоб кто-нибудь плакал?
Суше не было век.
Под бесслезным мы выросли флагом. Только дети — и те,
Услыхав: «Как не стыдно?» — смолкают.
Так лежим в темноте.
Лишь часы на столе подтекают. Кто-то плачет вблизи.
— Спи,— ты мне говоришь,— я не слышу.
У кого ни спроси —
Это дождь задевает за крышу. Вот затих. Вот опять.
Словно глубже беду свою прячет.
А начну засыпать,
— Подожди,— говоришь,— кто-то плачет!
Куры под одной крышей живут в мире и согласии, а два петуха никогда не могут ужиться в одном курятнике — уж такова их природа.
и всё наладится. будут новые крыши
Дождь льет с упорством, уму не постижимым, и воздух настолько пронизан сыростью, что крыша над головой представляется всего лишь данью человеческим условностям.
Как часто я лежал на чуждой крыше под дождем, думая о доме.
Иногда совершенно посторонние люди гораздо ближе друг другу, чем выросшие под одной крышей.
Да, я пошел против Папы Римского. Это случилось потому, что я приехал в Ватикан и увидел крыши из золота. А потом услышал, как Папа говорит о том, что Церковь беспокоится о бедных детях… Но, черт возьми, продай крышу, сделай хоть что-нибудь!
Супружеский союз, если он основан на взаимной любви, образует единое сросшееся целое; если он заключен ради приданого или продолжения рода, то состоит из сопряженных частей; если же — только затем, чтобы вместе спать, то состоит из частей обособленных, и такой брак правильно считать не совместной жизнью, а проживанием под одной крышей.