Способности увядают под критикой, и расцветают под словами поддержки.
Бездарные люди — обыкновенно самые требовательные критики: не будучи в состоянии сделать простейшее из возможного и не зная, что и как делать, они требуют от других совсем невозможного.
Мнение часто состоит из своего рода критики. Но критика может выйти из любви. Важно видеть то, что невидимо для других.
…Истинно нравственное поведение состоит как раз в том, чтобы избегать всякого повода к безнравственному поведению…
Морализующая критика и критизирующая мораль (конец октября 1847 г.).
Ни одно цивилизованное государство в мире не должно строиться на цензуре. Если государство причиняет вред свободе, если государство сулит опасность критику режима устами обычного рабочего, то это не государство, а рабская плантация. Не дай бог какой-то раб в поле крикнет, как он устал. Другие рабы его поддержат, они задумаются, в каком аду они живут, и будет восстание. Рабовладельца повесят и будет новый режим.
Критика может быть разной. Какая разница, как я одеваюсь, как я выгляжу?
Главное — какие мысли у меня в голове и кто я есть.
Что ваша критика стоит, если за ней ничего не стоит?
Критика в мою сторону? Это мой седьмой сезон в «Мадриде», и я уже привык к вещам, которые здесь происходят. Я не могу целыми днями думать о том, что обо мне скажут другие. Я делаю свою работу, и моя совесть чиста.
Решение вопросов, связанных с несправедливостью, заключается не в том, чтобы заставить критика замолчать, а в том, чтобы положить конец несправедливости.
Если быть откровенным, я не очень заостряю внимание на британской музыкальной прессе, они были довольно несправедливы к нам. У меня складывается впечатление, что напористые журналисты по большей части ставят себя выше артистов. У них, конечно, о Queen складывается неправильное понимание. Но если вы увидите нас на сцене — это то, чему мы отдаемся всецело. Все световые эффекты и приспособления только для улучшения того, что мы делаем. Я думаю, что мы качественные авторы – и мы хотим играть качественную музыку, независимо от того, какую критику получаем. Музыка — это самое главное.
Вы стояли у истоков прогрессив-рока…
— Мы просто играли то, что нам хотелось. Невозможно изобрести что-то искусственно. Это необходимо выносить, как ребенка. Или вывести, как цветок. Что значит холодное умствование, когда у вас в руках живой инструмент, и он дышит, он плачет, хочет что-то рассказать всему миру? Поэтому мы ни у каких истоков не стояли. Это уже потом журналисты и критики назвали вещи какими-то там именами, а мы просто хотели делать что-то такое, от чего у всех бы волосы завивались мелким бесом. И временами это удавалось…
Ты никогда не убедишь собаку, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Собака — это лучший критик, самый строгий. Попробуй изобразить перед ней кого угодно, и твое прекрасное представление о себе, как о хорошем актере разобьется о ее недоуменный взгляд.
Критика — это опасная искра, которая может вызвать взрыв в пороховом погребе гордости.
Право подвергать людей самой суровой критике заслуживает тот, кто убедил их в своей любви к ним.
Что было бы действительно интересно, и гораздо труднее, так это попытаться выяснить, почему [эти примитивные потуги, большинство произведений science fiction] столь популярны. Это не может осуществляться в вакууме — критику придётся изучить опубликованные мнения на произведения, поговорить с читателями, возможно, даже интервьюировать автора. Я оставил подобную работу несделанной, когда писал свои эссе о произведениях ван Вогта в сороковых годах. Ван Вогт открыл для себя, впервые, насколько я знаю, такую практику: в тот период при написании своих историй он чередовал периоды сна и бодрствования каждые девяносто минут и делал заметки. Этим и объясняется достаточно многое о его произведениях, и то, что действительно бесполезно нападать на них в соответствии с условными стандартами. Если в произведении есть фантастическая непротиворечивость, которая сильно влияет на читателей, то, вероятно, не имеет значения, если им не хватает обычной непротиворечивости.
Таким образом, меня беспокоит то, что кажется мне тенденцией рассматривать SF-произведения, как если бы они были эссе другого рода — как будто только содержание имеет значение. Когда делается так, всё, что оживляет произведение, утекает сквозь пальцы критика. На самом деле, во многих случаях ошибочно ставить содержание на первое место, т.к. то, что выглядит содержанием может оказаться тем, что автор использует лишь для усиления художественного эффекта, чтобы заполнить дыры в повествовании.
Чем меньше ума, тем больше критики.
Есть определённый жанр, которым я насладился, когда я начал, тот, который объединил действие и поп-культуру. Я люблю ту аудиторию, потому что они любят фильмы. Они становятся настолько разожжёнными. Они не критики. Они только наслаждаются этим.
…Человека унижает не атеизм, а суеверие и идолопоклонство.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Святое семейство или критика критической критики против Бруно Бауэра и компании (сентябрь—ноябрь 1844 г.).
Без разрушения нет созидания. Разрушение — это критика, это революция. Разрушение требует выяснения истины, а выяснение истины и есть созидание. Прежде всего разрушение, а в самом разрушении заложено созидание.
Вначале любая оригинальная теория признается абсурдной, потом — верной, потом — самоочевидной и незначительной, и, наконец, столь важной и самобытной, что бывшие критики присваивают ее себе.
Молчание иногда означает самую строгую критику.
У меня нет нужды отвечать критикам. Я знаю, как и все, кто окружают меня, на что я способен. В футболе бывают взлеты и падения, и на неудачную игру можно ответить лишь хорошим выступлением в следующем поединке. Поэтому я не слушаю, что обо мне говорят другие, я просто стараюсь сосредоточиться на игре и пытаюсь получать от нее удовольствие.
Если характер человека создаётся обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Святое семейство или критика критической критики против Бруно Бауэра и компании (сентябрь—ноябрь 1844 г.).
Если дети живут в обстановке критики, они учатся осуждать.
Если дети живут в обстановке вражды, они учатся конфликтовать.
Если дети живут в постоянном страхе, они начинают всего бояться.
Если дети живут в обстановке жалости, они начинают жалеть самих себя.
Если детей все время высмеивают, они становятся застенчивыми.
Если дети видят перед глазами ревность, они вырастают завистниками.
Если детей все время стыдят, они привыкают к чувству вины.
Если дети живут в обстановке терпимости, они приучаются быть терпеливыми.
Если детей поощрять, у них вырабатывается чувство уверенности в себе.
Если дети часто слышат похвалу, они учатся оценивать себя по достоинству.
Если детей окружает одобрение, они приучаются жить в мире с собой.
Если детей окружает благорасположение, они приучаются находить любовь в жизни.
Если детей окружает признание, они стремятся иметь цель в жизни.
Если детей учат делиться, они становятся щедрыми.
Если детей окружает честность и вежливость, они узнают, что такое правда и справедливость.
Если дети живут с ощущением безопасности, они приучаются верить в себя и в тех, кто их окружает.
Если детей окружает дружба, они узнают, как прекрасно жить в этом мире.
Если дети живут в атмосфере спокойствия, они учатся спокойствию духа.
А что окружает ваших детей?
Я призываю вас к тому, чтобы не рассматривать любую критику как деструктивную, откройте немецкую газету и почитайте, что там пишут. Если бы я всегда обижалась, я бы и трех дней не продержалась на своем посту.
Обманутый почитатель становится неумолимым критиком.
Я считаю, что критиковать не только можно, но и нужно. И если критика конструктивна, если в ней есть какие-то разумные начала, то она идет только на пользу критикуемым.
Церковь доказала, что не может существовать без поддержки репрессивным аппаратом. Она предлагает нам идеологию, которая не способна ответить на современные вызовы. Она предлагает настолько хрупкую и не выдерживающую никакой критики конструкцию, что оберегать ее можно только при помощи колючей проволоки, дубинок и уголовных статей. Повторяется то, что было до революции семнадцатого года, когда святость Руси обеспечивалась четырнадцатью статьями уголовных уложений. Но разница в том, что теперь все процессы происходят значительно быстрее. И если до революции мы инкубировали в себе общенациональную ненависть в течение двухсот-трехсот лет, то сейчас все это займет месяцы, в крайнем случае — пару лет.
Не критик имеет значение, не человек, указывающий, где сильный споткнулся, или где тот, кто делает дело, мог бы справиться с ним лучше. Уважения достоин тот, кто сам стоит на арене, у кого лицо покрыто потом, кровью и грязью; кто отважно борется; кто совершает промахи и ошибки, потому что никакой труд не обходится без них; кто познал великий энтузиазм и великую преданность, кто посвящает себя достойной цели; кто, при лучшем исходе, достигает высочайшего триумфа, а при худшем, если его постигает неудача, это по крайней мере неудача в великом дерзновении; и потому никогда он не будет среди тех холодных и робких душ, которым не знакомы ни победа, ни поражение.
Вы, вы… и ваша логика. Вы всегда выстраиваете всё очень логично. Все, что я ни предлагаю, вы перевёртываете наоборот. Вы надоели мне со своей постоянной критикой.
Народ – судья искусству. И задача критики быть выразителем высших художественных требований народа.
Я предпочитаю оставаться в живых и подвергаться критике, чем получать соболезнования.
Самостоятельный характер, как и самостоятельная мысль не могут развернуться без критики.
Для того, чтобы избежать критики, нужно ничего не делать, ничего не говорить и никем не быть.
Критика не сильно портит мне настроение, а похвала не сильно его улучшает.
Нельзя наказывать гимназиста, срезавшегося на экзамене, лишением его учебных книг, учебных пособий. А вы делаете нечто подобное с флотом… и, может быть, делаете худшее. Вы хирурги, собравшиеся вокруг одурманенного больного. Больной этот — флот, ошеломленный вашей критикой. Вы, господа, взяли ланцеты и режете его, потрошите его внутренности, но одна неловкость, одно неосторожное движение, и вы уже будете не оперировать больного, а анатомировать труп.
Критиканы — это обычно те люди, которые были бы поэтами, историками, биографами, если бы могли, но испробовав свои таланты в этих или иных областях и потерпев неудачу, решили заняться критикой.
Критик должен быть готов и способен в любой момент и по первому требованию занять место критикуемого им и выполнять его дело продуктивно и компетентно; в противном случае критика превращается в наглую самодовлеющую силу и становится тормозом на пути культурного прогресса.
Истинная близость возможна лишь тогда, когда два человека способны понять и принять друг друга такими, какие они есть.
Если вы вдруг скинете маски и станете самим собой — то есть будете плакать, когда хочется, смеяться, когда хочется, гневаться, когда хочется — и ваш любимый человек этого не поймет и не примет, так и знайте: здесь и не было никогда подлинной близости. Было притворство, был суррогат. Если человек по-настоящему вам близок, он примет и вашу откровенность, и ваше молчание, и ваши чувства с любовью и пониманием, без критики и осуждения. Не бойтесь разорвать связь, если выяснится, что она была фальшивой, что она не была основана на подлинной близости и понимании. Освободившись от такой связи, вы только лишь освободите место в своей жизни, чтобы в нее вошло нечто подлинное и настоящее. Для этого вам только и нужно стать подлинным и настоящим самому.
Конечно, критика нужна и обязательна, но при одном условии: если она не бесплодна.
Русская мысль совершенно не применяет критики метода, т.е. нисколько не проверяет смысла слов, не идёт за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучением жизни. До чего русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует.
Недостаточно, чтобы мысль стремилась к воплощению в действительность, сама действительность должна стремиться к мысли.
К критике гегелевской философии права (лето 1843 г.).
Прежде чем осуждать кого-либо из игроков, возьми его обувь и пройди его путь, попробуй его слезы, почувствуй его боли. Наткнись на каждый камень, о который он споткнулся, справься с критикой, с недовольством болельщиков. И только после этого говори, что ты знаешь — как играть в футбол.
Критик-заочник: критикует только за глаза.
Не тот критик, кто замечает досадные ошибки, не человек, указывающий сильной личности на ее промахи или недостатки. Уважение вызывает находящийся на арене борьбы человек, чье лицо испачкано пылью, потом и кровью, кто храбро борется, искренне заблуждается, совершает промахи и ошибки, потому что без них не совершить ни одного достойного поступка. Этот человек познал сильную привязанность, тратит свои силы на настоящее дело, он испытал торжество подлинного триумфа. И если такого человека постигает неудача, то он твердо знает, что его место не рядом с робкими и черствыми душами, никогда не познавшими сладость побед и горечь поражений.
Критика — это яд для слабых и лекарство для сильных.
Критика необходима, грубость бесполезна.
Меня совершенно не трогает, что пишут критики. Я-то знаю, что в глубине души они любят мои работы, но признаться боятся.
Тезис о том, что экономика определяет политику, не выдерживает ни малейшей критики. Деньги точно решают не все.
Ни одно правительство не должно обходиться без резкой критики в свою сторону, и там, где есть свобода печати, эта критика всегда будет.
Смеяться часто и охотно, завоевать уважение интеллигентных людей и привязанность детей, добиться справедливой оценки со стороны объективных критиков и выдержать предательство мнимых друзей, ценить прекрасное и находить лучшее в людях, посвятить всего себя достойному делу, оставить мир после себя хоть чуточку лучшим, воспитав здорового наследника, взрастив ухоженный сад или создав что-нибудь хорошее в общественной жизни, знать, что хотя бы одному живому существу на земле стало легче дышать именно потому, что ты на ней жил, — вот что значит преуспеть.
Если на вас найдёт грусть, советую взять в руки «Корсера» Олина. Это chef d’oeuvre бессмыслицы. Я в моей критике называю слог его сердитым петухом на ходулях. Бедная наша словесность! совершенный упадок всего. Если б не писал Пушкин — беда! Что книга — то хлопоты. Ругать всех — нельзя, да и публике наскучит; хвалить — грех, — мажешь, мажешь, только чтоб закрыть пустоту и книги и журнального места.
Если вы не желаете слышать критику, пожалуйста, не делайте ничего нового.
Религия есть лишь иллюзорное солнце, движущееся вокруг человека до тех пор, пока он не начинает двигаться вокруг себя самого.
К критике гегелевской философии права. Введение (конец 1843 — январь 1844 г.) — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 1, с. 415.
Дилемма критика: либо обидеть автора, сказав ему правду, либо, солгав, унизить себя самого.
Наша советская педагогическая логика не сможет выдержать никакой критики, если мы вычеркнем в логическом построении коллектив.
В каждом из нас до сих пор находится трехлетний ребенок, которому страшно, который хочет только немножко любви. Обида, злоба, критика, чувство вины — эмоции, которые разрушают физическое и психическое здоровье.
От критики нельзя ни спастись, ни оборониться; нужно поступать ей назло, и мало-помалу она с этим свыкнется.
Религия — это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она — дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа.
К критике гегелевской философии права. Введение (конец 1843 — январь 1844 г.) — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 1, с. 415. Последнее предложение, вероятно, есть перефразировка из записок немецкого писателя Новалиса [http://novalis.autorenverzeichnis.de/vermischte_bemerkungen/vb_076.html «Цветочная пыльца»] (Bluthenstaub), изданных в 1798 г. в журнале «Атенеум» (Athenaum): «Ваша так называемая религия действует как опий: она завлекает и приглушает боли вместо того, чтобы придать силу.»
Мы не пытаемся развлечь критиков … Я рискну с публикой.
Я с уважением отношусь ко всем и принимаю любую критику – она меня делает гораздо сильнее и заставляет прогрессировать.
Долг без любви не радует (печалит). Истина без любви делает человека критичным (зависимым от критики). Воспитание без любви порождает противоречия. Порядок без любви делает человека мелочным. Предметные знания без любви делают человека всегда правым. Обладание без любви делает человека скупым. Вера без любви делает человека фанатиком. Горе тем, кто скуп на любовь. Зачем жить, если не для того, чтобы любить?
Критика не шоколад, чтобы её любить.
Критика подобна почтовому голубю: она всегда возвращается обратно.
Если вы можете начать свой день без кофеина, если вы всегда можете быть жизнерадостным и не обращать внимание на боли и недомогания, если вы можете удержаться от жалоб и не утомлять людей своими проблемами, если вы можете есть одну и ту же пищу каждый день и быть благодарными за это, если вы можете понять любимого человека, когда у него не хватает на вас времени, если вы можете пропустить мимо ушей обвинения со стороны любимого человека, когда все идет не так не по вашей вине, если вы можете спокойно воспринимать критику, если вы можете относиться к своему бедному другу так же, как и к богатому, если вы можете обойтись без лжи и обмана, если вы можете бороться со стрессом без лекарств, если вы можете расслабиться без выпивки, если вы можете заснуть без таблеток, если вы можете искренне сказать, что у вас нет предубеждений против цвета кожи, религиозных убеждений, сексуальной ориентации или политики, — значит вы достигли уровня развития своей собаки.
Я предпочитаю резкой критике одного умного человека, чем бездумного одобрения масс.
Этому посвящена моя книга «Осень с Кантом. Образность в критике чистого разума.»
О Мандельштаме говорили критики, якобы он отгородился книжным щитом от жизни. Во-первых, это не книжный щит, а щит культуры. А во-вторых, это не щит, а меч. Каждое стихотворение Мандельштама — нападение.
Мир не надо делить на материальный и духовный. Мир – это полноценная картина жизни, это события, встречи, мнения, критика, это счастье, горе, это полет и падение, это страх и поражение, это победа над обстоятельствами, это движение…
Надеясь на снисхождение критиков, автор просит немедленно выслать деньги за рассказ, иначе его жена и деточки поколеют с голоду.
Адрес автора: во втором этаже около кухни, направо от ватера, между шкафом и красным сундуком, в том самом месте, где в прошлом году собака и кошка в драке разбили горшочек.
Раньше, в молодости, меня критики не очень-то жаловали. Зато сейчас, спустя пятьдесят лет после выхода первого фильма, я чувствую во Франции тепло и любовь по отношению к моей Анжелике, к ее безумным и увлекательным приключениям. Нужно уметь ждать — и, возможно, тебя полюбят. Главное — не умереть до того времени.
Из всех критиков самый великий, самый гениальный, самый непогрешимый — время.
Истина любит критику, от неё она только выигрывает; ложь боится критики, ибо проигрывает от неё.
Я буду делать всё, что я могу — до тех пор, пока могу. Если в итоге я окажусь прав, то все слова моих критиков и хулителей не будут стоить выеденного яйца; а вот если в итоге окажется, что я не прав, то тогда даже если хор ангелов будет петь мне славу, это ничего не изменит.
Критика опасна, потому что она ранит драгоценную гордость человека, ранит его чувство импотенции и вызывает негодование.
Творчество рождается в тот момент, когда вы перестаете оглядываться на толпу критиков и почитателей, стоящих у вас за спиной.
На выборах нужно голосовать за любую партию, кроме «Единой России». Бойкот выборов — это нравственно правильная позиция, но с точки зрения дальнейшей борьбы она бессмысленна. Это демотивирует и разъединяет людей. Когда я голосую за любого из конкурентов «Единой России», мне рукоплещут «Яблоко», коммунисты, «Справедливая Россия» и все остальные. Когда мы предлагаем перечеркнуть все бюллетени, нашими главными критиками становятся не «Единая Россия», а малые партии. Потому что в первую очередь мы отнимаем голоса у них.
Критика «демократии» среди анархистов часто была критикой парламентской демократии, которая возникла в обществах с глубоко репрессивными чертами.
Вся проблема в том, что одни люди не умеют правильно выразить критику, а другие её правильно принять.
Учёные медики Джалинус, Сукрат и Букрат, Абу Али ибн Сина, Мухаммад ибн Закарийа, Бахтишу и Сабит ибн Кура говорили, что для организма людей нет ничего более полезного, чем вино, в особенности виноградное вино, горькое и профильтрованное. Оно уносит горе, веселит сердце, полнит, способствует перевариванию густой пищи, румянит щёки, освежает и белит кожу, обостряет память, скупого делает щедрым, трусливого делает храбрым и уменьшает болезни. <…> Некоторые прозорливые называют вино пробным камнем мужественного человека. Некоторые называют его критиком разума, некоторые — мерилом знания, некоторые — критерием таланта. Большие люди называли вино смывающим горе, а некоторые — веселящим горе. Кто выпьет пять чаш чистого вина, проявляет доброе и злое, что есть в нём, всю свою сущность. Оно делает незнакомого другом и умножает дружбу, в то же время оно усаживает друзей вместе.
Где нет свободы критики, там никакая похвала не может быть приятна.
Критик – это не способный к сочинительству писатель, тратящий свою жизнь на критику новых произведений.
Делайте все, что в ваших силах. А затем раскройте свой старый зонтик, чтобы он защитил вас от дождя критики. И тогда холодные брызги не попадут вам за воротник.
Одиночество в творчестве тяжелая штука. Лучше плохая критика, чем ничего…
Критик это читатель, которому не хватило смелости стать писателем.
Принципиальная критика и неуклонное изобличение антиреволюционных и антикоммунистических теорий необходимы для защиты марксизма-ленинизма, для продвижения дела революции и народов, для подтверждения того, что теория Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина остаётся всегда молодой теорией, надёжным компасом, указывающим путь к грядущим победам.
Как лекарство не достигает своей цели, если доза слишком велика, так и порицание и критика — когда они переходят меру справедливости.
Общение между людьми ограничено большей частью сплетнями и критикой чьих–то поступков. Это наблюдение постепенно заставило меня избегать так называемой светской жизни. Мои дни проходят в одиночестве.
Забавная вещь: — то ли критик глуп, то ли умён…
«Наверное тяжело быть фанатом к-поп айдола. Постоянная критика… Если честно, это правда тяжело — делать вещи, которые делают АРМИ. Только потому что им кто-то нравится…» — размышлял он, представляя, что некоторые молодые ребята также сталкиваются с буллингом и недопониманием сверстников в образовательных учреждениях именно из-за своей преданности k-pop. «Невозможно объяснить, за что именно мы их любим, арми — это навсегда», — делились своими мыслями любители BTS, сделав беседу в сети максимально душевной и теплой.
Толстой — непревзойденный русский прозаик. Оставляя в стороне его предшественников Пушкина и Лермонтова, всех великих русских писателей можно выстроить в такой последовательности: первый — Толстой, второй — Гоголь, третий — Чехов, четвёртый — Тургенев. Похоже на выпускной список, и разумеется, Достоевский и Салтыков-Щедрин со своими низкими оценками не получили бы у меня похвальных листов.
Читая Тургенева, вы знаете, что это — Тургенев. Толстого вы читаете потому, что просто не можете остановиться. Идеологическая отрава — пресловутая «идейность» произведения (если прибегнуть к понятию, изобретенному современными критиками-шарлатанами) начала подтачивать русскую прозу в середине прошлого века и прикончила её к середине нашего. Поначалу может показаться, что проза Толстого насквозь пронизана его учением. На самом же деле его проповедь, вялая и расплывчатая, не имела ничего общего с политикой, а творчество отличает такая могучая, хищная сила, оригинальность и общечеловеческий смысл, что оно попросту вытеснило его учение. В сущности, Толстого-мыслителя всегда занимали лишь две темы: Жизнь и Смерть. А этих тем не избежит ни один художник.
На протяжении моей жизни я извлекал больше пользы от моих друзей-критиков, чем от поклонников, особенно, если критика выражалась вежливым и дружеским языком.
Мысль вне критики — это абсурд. Как таковая она становится трагической, когда навязывается или исповедуется.
Лучшая реакция на вражескую критику — улыбнуться и забыть.
Часто смеяться и много любить; иметь успех среди интеллектуалов; завоевывать внимание к себе со стороны честных критиков; ценить прекрасное; отдавать всего себя чему-то; оставить мир после себя чуть-чуть лучше. Хотя бы на одного здорового ребенка; знать, что хотя бы одному человеку на Земле стало легче дышать от того, что ты жил — все это значит преуспеть.
…Процесс жизни человека состоит в прохождении им различных возрастов. Но вместе с тем все возрасты человека существуют бок о бок, будучи распределены между различными индивидами.
Критика политической экономии (черновой набросок 1857—1858 годов).
Писателю необходима такая же отвага, как солдату: первый должен так же мало думать о критиках, как второй — о госпитале.
Писатель, произведения которого не имели успеха, легко становится желчным критиком: так слабое и безвкусное вино может стать превосходным уксусом.
Не обращайте внимания на слова критиков. Помните, критикам памятники никогда не ставили.
Критик так интересовался ростом писателя, словно собирался шить на него.