Один фигляр в Москве показывал мартышку
С волшебным фонарём. На картах ли гадать,
?Взбираться ль по шнуру на крышку,
Или кувы?ркаться и впри?сядку плясать
?По гибкому канату
Тают огни фонарей, в городе снега совсем не осталось.
Он прав – опять фонарь, аптека,
Нева, безмолвие, гранит…
Как памятник началу века,
Там этот человек стоит —
Когда он Пушкинскому Дому,
Прощаясь, помахал рукой
И принял смертную истому
Как незаслуженный покой.
Виски, лёд, черное пятно Централ-парка из окон, белый рояль,
захмелевшая Элис мяукает под переборы клавиш,
ты снимаешь с меня галстук, запонки,
пахнешь сигарами,
голова пустая,
голова расслабленная –
we have more than all –
always had it.
We’re blessed.
И это как ртуть, как свинец – попав в кровь – никогда и ничем – не вывести больше.
Не вывести это счастье.
Влажный Бейрут на моих ключицах.
Случайно – опять квартал «фонарей».
Ползти по извилистой улочке, «бабочки» облепляют машину – дешевый парфюм, надежда в глазах.
Лунная ночь.
Опьяненность Нью-Йорком в Бейруте.
I might have loved you, Alice.
I might even love you now.
I might.— Франц Вертфоллен, "Заметки для Штази. Ливан"
Тот, кто несет фонарь, спотыкается чаще, чем тот, кто идет следом.
Как для обыкновенного человека познание служит фонарем, который освещает ему путь, для гения оно — солнце, которое озаряет для него мир.
Многие из тех, кто лез в светила, повисли на фонарях.
Благоустроенная набережная Федоровского — ещё одно общественное пространство, которое рассчитано на любую категорию граждан. Отсюда открываются прекрасные виды на Стрелку, слияние Оки и Волги, Борскую сторону. Данная зона отдыха снабжена всеми необходимыми атрибутами: лавочки, гамаки, стеклянные кабинки-беседки, также здесь установлено более 600 фонарей уличного освещения. Прекрасное место, считаю, что данная «площадка» будет ещё одной достопримечательностью Нижнего Новгорода для туристов и гостей города.
Меня как-то раз ударило новостью, что мозгу без разницы, испытал он счастье во сне или в реальности. Исполнилось его желание во сне или на самом деле. То есть по сути, ты так же обогощаешь биографию, накапливаешь опыт, пусть искусственно, но мозгу это до фонаря.
Фонари разбрасывают тени деревьев и проводов на асфальте, укутанном белоснежной материей. Мне жалко ступать на искусно выплетенные небесами хрупкие снежинки. Всё вокруг выглядит таким чистым и невинным, что уже один мой след кажется кощунственным. Каждый раз, когда под ногами раздается скрип, я ощущаю, как переламываются хребты тысячи маленьких телец…
Уходят тепло — летние часы
И растекаются водой в Фонтанке.
Проспект и фонари, а в небе — сны —
Все так привычно и в порядке. Грифоны на мосту поднимут крылья
И унесут меня в неведомый простор,
Где нет ни мук душевных, ни бессилья,
А есть воды с гранитом долгий спор. Мосты и камни, небо и вода —
Хожу я по каналу Грибоедова —
Архитектурная непростота.
По Невскому проходит лето.
Фонарь освещает не весь путь, но лишь его часть. Если бы странник увидел весь свой путь целиком, мужество могло бы оставить его, поскольку он узрел бы все предстоящие трудности и испытания; вот почему путь открывается ему только шаг за шагом.
Розовеющий призрак зари
Возникал над высоким строеньем.
Гасли в мокром саду фонари,
Я молился любви… Озари!
Безмятежным своим озареньем.
Конечно, у вратаря обычная работа. Представьте — приходите вы на работу, делаете маленькую ошибку и тут же над вашим столом загорается красный фонарь и 15,000 людей немедленно вопят на вас.
Статистика для политика — всё равно, что уличный фонарь для пьяного забулдыги: скорее опора, чем освещение.
Вечер зажёг фонари, тихо из города снег улетает.
Все в жизни — политика. Вы выходите на улицу, идете… Темно, под фонарем три молодых человека. Надо решить: пройти мимо с гордо поднятой головой, перейти трусливо на другую сторону или повернуться и не идти? Русская политика — та же ситуация под фонарем, только со множеством действующих лиц.
В городе первый снег женского рода. Потому что он — невеста. Белая, невинная и настороженная. У нее все еще впереди — пьяные гости, шаферы, свекровь подколодная, семейные сцены и молодость, которую он, подлец, походя растоптал. А пока — пока все летит, танцует и кружится. Машины часто моргают ресницами дворников, близоруко светят фонари, обмотанный толстым шарфом человек на трамвайной остановке ходит кругами не в силах распутать клубок собственных следов, и какая-то тонкая девушка со сверкающими распущенными волосами летит и летит в облаке алмазной пыли туда, где ее уже заждались.
А что до моего могильного камня? Я хотел бы занять старый фонарный столб на случай, если вы ночью забредёте к моей могиле поприветствовать меня. А фонарь будет гореть, поворачиваться и сплетать одни тайны с другими, сплетать вечно. И если вы придёте в гости, оставьте яблоко для привидений.
Доживи Диоген до наших дней, ему пришлось бы сменить свой фонарь на потайной.
Мы бережно относимся к деталям и аксессуарам. Мы строго следим за подлинностью костюмов, к чему обязывает нас точность и правдивость декораций. Эти серые декорации, эти настоящие военные мундиры, языки муслина, развеваемые вентилятором над поленом в черном очаге, блик белой краски, изображающий пламя лампы или свет фонаря, котенок, пробирающийся по наклонной доске, — вот они на экране. Они полны захватывающего реализма, необыкновенной выразительности и создают полную иллюзию подлинности. Вы живете в созданной ими обстановке, видите это пламя, слышите грохот снарядов и вместе с котенком спускаетесь в подвал проклятого замка. Самый реалистический театр с самыми правдоподобными декорациями и притом пользующийся могущественной силой слова никогда не передаст с таким реализмом, с такой правдивостью, как кино, этот коротенький сценарий, который идет на экране каких-нибудь десять минут…
Теоретик занимается подсчётом мерзавцев, практик — подсчётом уличных фонарей.
Пока солнце не зайдёт, фонарю ничего не светит.
…он невзначай напился пьян и в пьяном образе, забыв про семью и службу, ровно пять дней и ночей шатался по злачным местам. От этих беспутно проведенных пяти суток в его памяти уцелел один только похожий на кашу сумбур из пьяных рож, цветных юбок, бутылок, дрыгающих ног. Он напрягал свою память, и для него ясно было только, как вечером, когда зажигали фонари, он забежал на минутку к своему приятелю поговорить о деле, как приятель предложил выпить пива…
Виски, лёд, черное пятно Централ-парка из окон, белый рояль,
захмелевшая Элис мяукает под переборы клавиш,
ты снимаешь с меня галстук, запонки,
пахнешь сигарами,
голова пустая,
голова расслабленная –
we have more than all –
always had it.
We’re blessed.
И это как ртуть, как свинец – попав в кровь – никогда и ничем – не вывести больше.
Не вывести это счастье.
Влажный Бейрут на моих ключицах.
Случайно – опять квартал «фонарей».
Ползти по извилистой улочке, «бабочки» облепляют машину – дешевый парфюм, надежда в глазах.
Лунная ночь.
Опьяненность Нью-Йорком в Бейруте.
I might have loved you, Alice.
I might even love you now.
I might.— Франц Вертфоллен, "Заметки для Штази. Ливан"
Бывает в жизни цель. Одна, две.. Купить дом, создать семью, достичь высот, доить корову.. Да, мало ли. Всё, что отвечает на вопрос «что?». А вот Зачем вам этот дом, семья, высоты, удой — это смысл. Смысл.. как фонарь, которым надо освещать свою жизнь. Да-да, иначе темно будет!..
Нет боли, исчезло время. Мы вдвоём в маленькой узкой комнате у голубого ночного окна. Внизу бледно-синей гирляндой опоясали площадь фонари. На открытом окне широкая ветка яблони, вся сквозная, вся в розовых нежных цветах. Приплыла луна огромная, бледная, жадная, зацепилась за ветки и смотрит. <…
Порядочный человек — это как порядок на кухне: на столе чисто, пол подметён, стулья стоят на своих местах. Нет грязной посуды, мусор убран, и кухонные принадлежности лежат в идеальном порядке там, где должны лежать. Пыли и крошек нет ни на полу, ни на столе. В душе у порядочного человека такая же чистота, поэтому с ним так приятно дружить. А иногда он похож на чистое, сияющее небо, на глубине которого сверкают прекрасные, удивительные синие фонари. Или на чистое, прекрасное море с солнечными бликами на воде. Такой человек радует окружающих и помогает думать только о хорошем.
Не надо живописи. Опасность живых картин, контрастирующих чёрным и белым. Клише для магического фонаря. Импрессионистские трупы. Не надо текстов. Настоящему фильму они не нужны. Сверхъестественное — вот что нам нужно. Кино сверхъестественно по своей сути.
Опыт заметно освещает путь, особенно, если это — фонарь под глазом.
Кто-то поставил мне под глазом не фонарь, а целую люстру.
Скрепив очки простой веревкой, седой старик читает книгу.
Горит свеча, и мглистый воздух в страницах ветром шелестит.
Старик, вздыхая гладит волос и хлеба черствую ковригу,
Грызет зубов былых остатком и громко челюстью хрустит. Уже заря снимает звезды и фонари на Невском тушит,
Уже кондукторша в трамвае бранится с пьяным в пятый раз,
Уже проснулся невский кашель и старика за горло душит,
А я стихи пишу Наташе и не смыкаю светлых глаз.
Райан, чем отличается ваш опыт в «Зелёном Фонаре» от «Дэдпула»?
— У «Дэдпула» был сценарий.