это песня о нашем распаде, который к тому времени стал уже неминуем. Смысл ее прост: случается, что и в безоблачный день вдруг начинает лить дождь. Группа разваливалась на глазах. «Ну почему, почему это происходит именно сейчас, — мучался я,- когда, казалось бы, нужно жить и радоваться солнцу?» Конфликт зародился в самом начале. Когда записывался «Green River», все слушались меня беспрекословно. Но пришло время начинать работу над второй пластинкой («Born on The Bayou»), и — каждый вдруг захотел петь, сочинять, создавать собственные аранжировки. И это — после десяти лет борьбы, после первой маленькой победы? Что же, выпрыгнули на поверхность, ухватили каждый свои «пятнадцать минут славы», и снова — в тину? «Вы только представьте себе, — говорю, — малейший просчет — и все рухнуло: под лучами юпитеров кто-то другой, Eagles, например. Хотите снова идти мыть машины? Я лично — нет. В общем, сейчас мы выпустим альбом, который будет сильнее первого, а для этого будем работать на пределе возможностей и делать все, как скажу я». Проглотили пилюлю, голубчики — что им еще оставалось. Года два держались, потом стало невмоготу. Так что бомба замедленного действия тикала под нами с самого начала. Конечно, с точки зрения интересов группы я был абсолютно прав. Был ли я прав по-человечески — не уверен. Выяснилось, что я популярен где угодно, только не в своем собственном ансамбле. Как говорится в том старом фильме, надевая генеральский мундир, не жди солдатской любви. В конце концов я устал, а они этого только и ждали…»
Никаких больше игр. Никаких бомб. Никаких прогулок. Никакого веселья. Никакого плаванья. 67. Это на 17 лет больше, чем 50. На 17 больше того, в чем я нуждался или чего хотел. Скучно. Я всегда злобный. Никакого веселья ни для кого. 67. Ты становишься жадным. Брось ребячиться. Расслабься — будет не больно.
Если Индия построит ядерную бомбу, мы будем есть траву и листья, будем голодать, но и сами заполучим бомбу себе. У нас нет другого выбора.
Альбом произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Качество звучания, высокий слог песен, их общественная ликвидность — всё это обусловило принципиально новое отношение властей к явлению русского рока.
Нужно ли говорить о том, что в течение недели, как мы закончили альбом, он буквально пронизал всю кровеносную систему нашей необъятной Родины…
Ну разумеется, преступление — не сбрасывать напалмовые бомбы на женщин, детей и стариков, а протестовать против этого. Преступно не уничтожение посевов — что обрекает миллионы на голодную смерть — а протест против этого. Не разрушение электростанций, лепрозориев, школ и плотин — а протест против этого. Не террор и пытки, применяемые «частями специального назначения» в Южном Вьетнаме — а протест против этого. Недемократичны не подавление свободного волеизъявления в Южном Вьетнаме, запрет газет, преследования буддистов — а протест против этого в «свободной» стране. Считается «дурным тоном» бросаться в политиков пудингом и творогом, а вовсе не принимать с официальным визитом тех политиков, по чьей вине стирают с лица земли целые деревни и бомбят города. Считается «дурным тоном» устраивать на вокзалах и уличных перекрестках дискуссии об угнетении вьетнамского народа, а вовсе не колонизировать целый народ под предлогом "борьбы с коммунизмом
Я спал так крепко прошлой ночью, что не заметил как планета вращается вокруг своей оси быстрее тысячи миль в час. Я не слышал ни криков 120000 младенцев, родившихся между 10 вечера и 5 часами утра, ни стонов 50000 умирающих. Возможно какие-то мирные договоры были разорваны — я проспал и это. Если где-то падали бомбы на мирных жителей — я укрылся от этого подушкой. Мужчины и женщины целовались и их стоны были полны нежности, но час за часом я лежал свернувшись под одеялом, закрыв глаза — вдох и выдох, вдох и выдох.
Сталину: перестань подсылать мне убийц. Мы уже поймали пятерых, одного с бомбой, другого с винтовкой… Если не перестанешь присылать убийц, то я пришлю в Москву одного, и мне не придётся присылать второго.
Наибольшая угроза для современной цивилизации — это атомная бомба, дремлющая в сердцах и душах людей, способная разорваться всепоглощающей ненавистью и всеразрушающим своекорыстием, — именно этой атомной бомбы нам должно сейчас бояться. Проблема в людях. В их сердцах и душах. В этом настоящая основа нашей проблемы.
Американцы, конечно, конченные дебилы, раз считают, что открытая продажа оружия, это каким-то образом свобода. То есть давайте мы тогда всем странам раздадим ядерные бомбы. А почему бы нет? Это свобода! Почему какой-то неграмотный реднек может себе позволить дробовик, а Ким Чен Ын, человек достаточно образованный, из богатой семьи, не может получить водородную бомбу? Лицемерно как-то.
Я не знаю, хватит ли американскому правительству взять под контроль продажу оружия, но, надеюсь, хотя бы наши никогда не подумают: «А давайте разрешим продавать оружие! Водка у них уже есть, пускай будут и автоматы!». Как весело.
Это просто бомба! И она снесет всем крышу! Это мой лучший альбом за все время. Потому я его и назвала «The Best Damn Thing.»
Правда — это бомба, которая убивает двоих: того, в кого ее бросили, и того, кто ее бросил.
Мы разработали самое ужасное оружие в истории человечества… Это оружие будет применено против Японии… так, чтобы военные объекты, солдаты и моряки были целями, а не женщины и дети. Даже если японцы дикие — беспощадны, жестоки и фанатичны, то мы, как руководители мира, для общего блага не можем сбросить эту ужасную бомбу ни на старую, ни на новую столицу.
Ненависть — это бомба. Которая разрушает прежде всего того, кто ее бросает.
У меня есть теория насчет слов. Существует тысяча способов сказать «передай мне соль». Это может значить «у меня недосолена еда» или «я люблю тебя». А может «я очень на тебя зол» — этот список можно долго продолжать. Слова — это маленькие бомбы, в которых масса энергии.
Известно, что душа имеет силу ядерной бомбы, но вокруг нее пляшут лама, священник и раввин безнадежных степей.
Должен признаться, что из всех моих коллекций первая потребовала от меня наименьших усилий и доставила меньше всего волнений. Я не рисковал разочаровать публику, потому что она меня не знала и ничего не ждала. Конечно, мне хотелось ей понравиться, но, по сути, на карту было поставлено только мое самоуважение. А я в первую очередь хотел представить безупречно сделанную работу. В мои намерения не входила революция в моде, я хотел добросовестно осуществить свои творческие замыслы. Моим идеалом была марка «добросовестного работника» — категория, прямо скажем, неяркая, но для меня крайне ценная, так как предполагает честность и качество. Но случилось так, что мое очень скромное притязание показалось нашей нерадивой и небрежной эпохе взрывом бомбы.
К людям мы испытываем чувства уважения, любви, презрения, стыда, страха, гордости, симпатии, унижения и так далее. А к
машинам? Нет, они тоже вызывают эмоции: с хорошей машиной приятно работать, если попусту испортили машину или прибор — жалко; а уж как, бывает, изматеришься, пока найдешь неисправность… Но это совсем другое. Это, собственно, чувства не к машинам, а к людям, которые их делали и использовали. Или могут использовать: даже боязнь атомных бомб — лишь отражение нашего страха перед людьми, которые их сделали и намереваются пустить в ход.
Водородная бомба: изобретение, позволяющее покончить со всеми изобретениями.
Третий день, как я в Лондоне. […] В Абердине я провел только одну ночь и на следующее утро выехал в Лондон, где теперь нахожусь в ожидании ухода в Америку. Впечатление после оставления России и тем более в Англии и Лондоне очень невеселое. Испытываешь чувство, похожее на стыд, при виде того порядка и удобств жизни, о которых как-то давно утратил всякое представление у себя на Родине. А ведь Лондон находится в сфере воздушных атак, которые гораздо серьезней по результатам, чем об этом сообщает пресса. Немцы стараются атаковать Сити — район банков и главных торговых учреждений — и кое-что там попортили. Иногда они сбрасывают бомбы, как Бог (немецкий) на душу положит, и убивают почему-то преимущественно женщин и детей. Англичан это приводит в ярость, но средств прекратить эти немецкие безобразия нет, равно как и работу подлодок, преисправно топящих ежедневно коммерческие пароходы. Но при всем том, повторяю, делается стыдно за нас, и испытываешь тихо укор совести за тех, кто остался в России.
Богатство в руках глупого человека – это бомба, которая взрывается в его же руках; богатство в руках умного человека – это бомба, которая взрывается в чужих руках.
Я думаю, что во вторжении НАТО в Косово имеется элемент, в котором никто не может сомневаться: воздушные атаки, бомбы не вызваны материальной заинтересованностью. Их характер — исключительно гуманитарный: главную роль играют принципы, права человека, которые имеют приоритет даже над государственным суверенитетом. Это делает вторжение в Федерацию Югославия законным даже без мандата ООН. |газета Le Monde 29 апреля 1999 года|
Атомная бомба — это бумажный тигр, которым американские реакционеры запугивают людей, с виду он кажется страшным, а на самом деле вовсе не страшен. Конечно, атомная бомба — это оружие массового истребления, однако исход войны решает народ, а не один-два новых вида оружия.
Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу
Превращение девушки в женщину подобно обезвреживанию бомбы или снятию энергетического потенциала.
Господь имеет к нам определённую милость. В конце концов, за последние 63 года на планету упала лишь пара атомных бомб.
«Устал от всех, хочу немного пожить один…» — пояснял изобретатель водородной бомбы.
Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных.
Всё идёт волнами. Бывают хорошие периоды в гонках спорткаров, когда приходят автопроизводители, но потом они уходят, и серия начинает выживать. Поэтому я просто наслаждаюсь моментом. Мне повезло быть здесь, когда три производителя борются друг с другом, тратя кучу денег. Все мы знаем, что вечно так продолжаться не будет. Это бомба замедленного действия. История уже не раз это доказывала.
Программа «10 самых» 2011:
Ух будет бомба бомбическая. Разорвётся через неделю.
Когда у обеих сторон заканчиваются аргументы, начинают грохотать бомбы.
Мы не можем сегодня предъявить Кюри счёт за ядерную бомбу, сброшенную на Хиросиму
Отец сексуальной бомбы.
В 1946 году, когда Чан Кай-ши начал наступление против нас, многие наши товарищи и весь наш народ беспокоились о том, сможем ли мы выиграть войну. Меня тоже волновало это. Но у нас была уверенность. В то время приехала в Яньань одна американская журналистка по фамилии Анна Луиза Стронг. В беседе с ней я затронул много вопросов: и о Чан Кай-ши, и о Гитлере, и о Японии, и о США, и об атомной бомбе и т. д. Я тогда сказал, что все так называемые могучие реакционные силы на самом деле представляют собой всего лишь бумажных тигров, ибо они оторваны от народа. Посмотрите, разве Гитлер не был бумажным тигром? Разве с ним не было покончено? Я тоже говорил, что русский царь был бумажным тигром, китайский император был бумажным тигром, японский империализм был бумажным тигром. Ведь со всеми ими было покончено. С американским империализмом ещё не покончено, у него есть и атомные бомбы. Но я думаю, что с ним также будет покончено, он тоже является бумажным тигром. Чан Кай-ши был в свое время очень сильным, его регулярная армия насчитывала более 4 миллионов человек. Тогда мы находились в Яньане. А сколько было в то время в Яньане населения? 7 тысяч человек. А сколько у нас было войск? Всего 900 тысяч партизан, причём они были полностью разбросаны в нескольких десятках опорных баз, отрезанных друг от друга Чан Кай-ши. Однако мы говорили, что Чан Кай-ши является не чем иным, как бумажным тигром, и мы непременно победим его. Во имя борьбы с врагом, в течение длительного времени у нас складывалось такое понятие, что в стратегическом отношении мы должны презирать всех врагов, а в тактическом отношении должны уделять всем врагам серьёзное внимание, то есть в целом мы непременно должны презирать врагов, а в каждом конкретном случае мы непременно должны уделять им серьёзное внимание. Если в целом не презирать врагов, то мы можем совершить оппортунистические ошибки. Когда жили Маркс и Энгельс и их всего было двое, они тогда уже заявили, что капитализм во всем мире будет свергнут. Однако в конкретном случае, в отношении каждого врага в отдельности, если ему не уделять серьёзного внимания, то мы совершим авантюристические ошибки. Войну можно вести лишь отдельными операциями, врага можно уничтожать лишь по частям, заводы можно строить лишь по объектам, землю крестьянин может вспахивать лишь по участкам. То же самое можно сказать и о еде. С точки зрения стратегии нам еда нипочем: мы готовы поесть всю пищу. Но в конкретном случае, когда кушаешь, то глотаешь пищу частями и не можешь проглотить сразу все явства со стола. Вот это и называется решать каждый вопрос в отдельности, а в военной литературе это называется разгромить врага по частям.
Мао Цзэдун. Выступление на Московском совещании представителей коммунистических и рабочих партий
Я, как и все моё поколение, вырос в ужасе перед атомной бомбой, так что трагедия минувшего сентября прозвучала словно эхом из прошлого. В целом она оставила у меня смешанные чувства. С одной стороны, деяние террористов бесчеловечно. С другой — столь же отвратительной была истерическая реакция прессы, взявшей на себя роль «продавца страха». Наконец, поток «патриотических» слез, которые продолжают изливаться с рок-сцены, заставляет задуматься о сути взаимоотношений рок-н-ролла и истэблишмента.
Вопреки всем канонам политкорректности я не хочу и не могу простить прошлое. На Сталина и Гитлера работали гении, так винить ли гениев за людоедство тех, кто заказывал народные автомобили и водородные бомбы, «Фау-2» и фильм «Иван Грозный?»
Когда я пишу роман, у меня всегда в душе живёт образ яйца, которое разбивается о высокую прочную стену. «Стеной» могут быть танки, ракеты, фосфорные бомбы. А «яйцо» — это всегда невооружённые люди, их подавляют, их расстреливают. Я в этой схватке всегда на стороне яйца. Есть ли прок в писателях, которые стоят на стороне стены?
Не было бы Берии, не было бы Бомбы.
Четвёртую главу начну с актуальной информации – моя Автомонография из трёх глав престала быть «вещью в себе» и была опубликована в 1997 году издательством «Композитор» <…> Не могу сказать, что реакция музыкального бомонда была подобна разорвавшейся бомбе, но, судя по всему, никто из прочитавших не остался равнодушным.
Война — не красивые танки арматы
Война — там бездарно гибнут солдаты
Война — не вожди на военном совете
Война — это бомбой убитые дети
Да, я один из создателей водородной бомбы. И не раскаиваюсь в этом. Гитлер, безусловно, хотел создать бомбу для победы, и если бы у него получилось — он бы, не задумываясь, сбросил ее куда надо. Американцы занялись бомбой от испуга: а вдруг немцы сделают раньше? Тамм и Сахаров, безусловно, тоже действовали из патриотических соображений.
Надо осторожнее, понимаешь, в нашем мире, насыщенном разными видами оружия. А то не успеешь заметить, как террористы закидают самолетами, бомбами…
В девяти случаях из десяти революционер — это скалолаз с бомбой в кармане
Меня называли «секс-блонд», «секс-бомбой»… Я знаю одно: красота и женственность не имеют возраста, и эти качества нельзя создать. Женские чары нельзя производить промышленным способом, как бы кому-то этого не хотелось. Я имею в виду истинную красоту. Её порождает женственность.
Человечество – не стая волков, завладевшая вдруг танками и атомными бомбами, скорее мы – стадо овец, которое в силу непонятной прихоти эволюции научилось делать и пускать в ход танки и ракеты. А вооруженные овцы гораздо опаснее вооруженных волков.
Я, как и все моё поколение, вырос в ужасе перед атомной бомбой, так что трагедия минувшего сентября прозвучала словно эхом из прошлого. В целом она оставила у меня смешанные чувства. С одной стороны, деяние террористов бесчеловечно. С другой — столь же отвратительной была истерическая реакция прессы, взявшей на себя роль «продавца страха.»
В мире, где социальные структуры превыше всего, виртуальное, общедоступное досье – это информационная бомба.
Секс-бомба взрывалась из-за каждого пустяка.
В мире есть две супердержавы: Соединённые Штаты Америки и рейтинговое агенство Moody's. Соединённые Штаты могут уничтожить вас, сбросив бомбу, а Moody's — понизив рейтинг ваших облигаций. И поверьте мне — ещё неизвестно, кто из двух более влиятелен.
Любой военный вам скажет, что нельзя победить противника с помощью бомб — нацисты во время войны уничтожали несколько сотен лондонцев в день с помощью бомбардировок, но нашу волю не сломили.
Край был настолько прекрасен, что бомбы зависали в воздухе, не долетая до земли…
Покуда существует революционный террор, должен существовать и полицейский розыск. Познакомьтесь, господа, с революционной литературой, прочтите строки, поучающие о том, как надо бороться посредством террора, посредством бомб, причем рекомендуется, чтобы бомбы эти были чугунные, для того, чтобы было больше осколков, или чтобы они были начинены гвоздями. Ознакомьтесь с проповедью цареубийства.
Россия стоит между Азией и Европой. Мы вам сделали теплицу. Вы в теплице. Согреваетесь под теплым солнышком, потому что на ваши головы не падают бомбы. Потому что на Востоке стоит русская армия!
В бомбе с часовым механизмом настоящим взрывчатым веществом является время.
Эротическая кулинария: «Кэкс-бомба.»
Конечная, ясная функция человека — работать, созидать, и не только себе одному на пользу, — это и есть человек. Построить стену, построить дом, плотину и вложить частицу своего человеческого «я» в эту стену, в этот дом, в эту плотину, и взять кое-что и от них — от этой стены, этого дома, этой плотины; укрепить мускулы тяжелой работой, приобщиться к ясности линий и форм, возникающих на чертеже. Ибо человек — единственное существо во всей органической жизни природы, которое перерастает пределы созданного им, поднимается вверх по ступенькам своих замыслов, рвется вперед, оставляя достигнутое позади. Вот что следует сказать о человеке: когда теории меняются или терпят крах, когда школы, философские учения, национальные, религиозные, экономические предрассудки возникают, а потом рассыпаются прахом, человек хоть и спотыкаясь, а тянется вперед, идет дальше и иной раз ошибается, получает жестокие удары. Сделав шаг вперед, он может податься назад, но только на полшага — полного шага назад он никогда не сделает. Вот что следует сказать о человеке; и это следует понимать, понимать. Это следует понимать, когда бомбы падают с вражеских самолетов на людные рынки, когда пленных прирезывают, точно свиней, когда искалеченные тела валяются в пропитанной кровью пыли.
Ядерная бомба есть у христиан. Ядерная бомба есть и иудеев. Ядерная бомба есть у индуистов. Дело чести для Пакистана — стать страной, создавшей ядерную бомбу для мусульман.
Освоение огня стало предвестием будущего: это был первый шаг к созданию атомной бомбы, и не такой уж маленький шаг.
Ни одна страна без атомной бомбы не имеет полного основания считать себя независимой.
Среди прочих страстей человеческих любовь занимает особое место. В основе своей созидательная, она, тем не менее, обладает огромным разрушительным потенциалом, и пытаться манипулировать этим чувством все равно что играть с огнем… или с термоядерной бомбой — что уже ближе к истине. Безответная любовь опасна вдвойне, ибо она порождает отчаяние, которое способно затмить даже самый ясный рассудок, помрачить самый светлый ум
Одна бомба или тысячи бомб. Какая разница?
Цитата = Вопреки всем канонам политкорректности я не хочу и не могу простить прошлое. На Сталина и Гитлера работали гении, так винить ли гениев за людоедство тех, кто заказывал народные автомобили и водородные бомбы, «Фау-2» и фильм «Иван Грозный»? Сегодня винить считается уже старомодным… А я всё им помню.
Уже сотни лет мир, наш мир, умирает. И никто за эти сотни лет не додумался засунуть бомбу ему в задницу и поджечь фитиль.
Нет ничего приносящего больше удовольствия, чем видеть ребенка, открывающего подарок на Рождество. Для шестилетнего мальчика, впадающего в транс при виде велосипеда, который он поедает глазами, не в силах к нему прикоснуться и в свою очередь спрашивающего: «Это моё, Мисси? Настоящая бомба?!» Это часть моего будущего. Остальная часть — работа. И я надеюсь — некоторая мудрость.
Последние десять лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. … Мы добились того, что собирался сделать президент Тpумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием — мы получили сырьевой придаток, а не pазpушенное атомом государство, которое нелегко было бы создавать. Да, мы затратили на это многие миллиарды долларов, а они уже близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью.
Обожаю сидеть на крыше клуба и кидать водяные бомбы в очередь. Никто не понимает откуда они прилетают.
Да, были разговоры, что я разрушаю русскую литературу. Нет, я её не разрушаю, я ей обновляю кровь, пускаю старую, гнилую, и вливаю новую. Потом я, конечно, расчищал место — надо было сдвинуть в сторону «совок», а для этого нужно было взорвать несколько литературных атомных бомб, что я в 1980-е годы и сделал.
Сегодня существует точка зрения, согласно которой атомную бомбу мы вправе применить лишь в том случае, если сначала её сбросят на нас. Иными словами, пока тебя не застрелили, стрелять первым ты права не имеешь.
Действительной проблемой является внутреннее состояние души и мышления человечества. Это не физическая проблема, а проблема этики. Что нас пугает, это не взрывная сила атомной бомбы, но сила озлобленности человеческого сердца, взрывная сила для озлобления.
А другого и ждать не приходится. Я создал новый стиль в музыке — Antichrist Superstars, который является одним из способов разрушения идеи господа Бога в сознании людей. Многим это не нравится, поэтому я не удивлюсь, если в один прекрасный момент ко мне в окно влетит бомба. В мой адрес приходят сотни писем с проклятиями и угрозами. Но таким способом они ничего не добьются. Для меня написанные в письме слова «Я ненавижу Мерилина Мэнсона» равнозначны «Я люблю тебя». Я считаю, что это — месть. Эти люди ненавидят меня, а значит и боятся. Сегодня я предан анафеме самим Папой Римским, а завтра все будут поклоняться мне. Все, что происходит вокруг меня, — всего лишь сенсация, раздутая телевидением. Когда-то то же самое случилось с Иисусом Христом, народная молва сделала его секс-символом, иконой. Сейчас же любая звукозаписывающая фирма или журнал легко могут сделать меня таким же.
Самые чудовищные преступления на планете совершаются не теми людьми, кто восстает против правил, а теми, кто им следует. Именно те люди, кто следует правилам, сбрасывают бомбы и вырезают деревни.
Американцы пугают весь мир нами, россиянами, говорят: «у них ядерная бомба. Они сейчас будут её использовать, это страшно, страшно, берегитесь россиян!». Американцы! Ядерную бомбу придумали не мы, ядерную бомбу придумали вы! Ядерную бомбу мы ни разу не использовали. Кто её использовал? Вы! Так чего вы всех пугаете, что у нас там что-то такое есть, чего мы не использовали, но этого надо бояться. Это всё равно, как если Рэмбо будет из огнемёта фигачить по джунглям, а потом отвлечётся на секунду и скажет: «Осторожно! У парня из России нож!» И дальше будет фигачить по всем остальным. Да, это примерно так выглядит, американцы.
Я вспоминаю, какими мы вернулись после эвакуации, когда впервые снова зажглась лампочка в доме, когда можно было не прятаться от бомб, не надо было ждать похоронок. Это были годы величайшего оптимизма, необычного прилива сил. Ведь мы пережили такое испытание, такую беду, ни одна семья у нас не осталась без потерь и слёз.
Мы — отбросы, которые напоминают людям о страдании. Когда мы прыгаем на сцене, это не рок-клише, а геометрия презрения. Мы не выставляем напоказ наши раны, мы суем их людям под нос. Мы — гниющие цветы на площадках для игр богачей. Мы молодые, красивые отбросы, которых достал этот мир. Закрывшиеся больницы убивают больше людей, чем когда-либо убьют бомбы, подложенные в машины. Уничтожь аристократию и убивай, убивай, убивай. Королева и страна — вялые бессловесные мерзавцы. Мы тонем в созданном производством эго. Мысли о том, чтобы бросить кирпич, родились из скуки…
Постепенно я стал осознавать всю глубину бедствий и страданий, которые принесли с собой атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. Забыть это нельзя, как невозможно предать забвению зло, причиненное Японией другим азиатским странам. Помня о жертвах атомной бомбардировки, о неизлечимых болезнях, вызванных радиоактивным облучением, о его страшных генетических последствиях для потомков жителей обоих городов, можно сказать, что это жгучая проблема не только сегодняшнего, но и завтрашнего дня. И вот в такой ситуации, размышлял я, от пострадавших в радиоактивном аду и всех нас требуют признать легитимность мирового порядка, поддерживаемого в зыбком равновесии лишь страхом перед атомным оружием.
Мы научились делать бомбы, которых хватит, чтобы уничтожить множество таких планет, как Земля. Чем мы оправдывали их изобретение? Возможностью положить конец войнам. Значит, войны в Корее, Вьетнаме, Персидском заливе, на Фолклендских островах, в Югославии и так далее — всего лишь фикция, плоды нашего воображения.
Именно мне пришлось решать, где и когда следовало применить атомную бомбу. Пусть люди не обманываются: я всегда считал эту бомбу военным оружием, и я никогда не сомневался в том, что её применение — мой долг. Самые высшие военные советники президента рекомендовали её применение, и, когда я посоветовался по этому делу с Черчиллем, тот без колебаний сказал, что он стоит за применение атомной бомбы, если это может ускорить окончание войны.
Нас очень много на земле, как пробок от пива — это безумство. Но если вспыхнет другая война, нас всех похоронит потоп, потому что бомбы не меняют идей.