Юмор похож на насилие. И то, и другое обрушивается на тебя неожиданно — и чем неожиданнее, тем сильнее эффект.
Я не вдохновляюсь чьими-либо фильмами, или великим режиссерами. Вместо этого я работаю над собственным ошибками.
Современные люди научились игнорировать смерть и делают вид, что ее не существует. Но смерть следует за человеком всегда — хочет он или нет. Я, например, всегда готов к ее приходу.
Мой отец был маляром, но говорят, что он был якудза. Мы жили в типичном рабочем районе, и все наши соседи были либо якудза, либо ремесленники. Якудза выглядели очень крутыми и были очень добры к нам, детям. Давали нам деньги на карманные расходы, покупали сладости, но при этом никогда не баловали нас. Если они видели, что кто-то из детей курит или пьет, они могли и побить. А еще они всегда говорили: «Обязательно будь внимателен к своим родителям и никогда не прогуливай школу, а то закончишь как я».
Меня все время спрашивают про насилие в моих картинах. Мне кажется я показываю насилие иначе, чем другие режиссеры. Мое насилие больно ранит. Люди должны понимать, что насилие это не игра, это очень больно.
В кино у тебя лишь 2 часа, чтобы рассказать историю и перед тобой стоит выбор, что включить в картину, а от чего отказаться.
Я убежден, что счастье не имеет ничего общего с деньгами.
Для нас, японцев, быть счастливым означает, прежде всего, что в любом возрасте и в любой момент у нас есть чем заняться и чем нам нравится заниматься.
Очень важно сохранить в себе детское восприятие мира, и какими бы взрослыми, какими бы богатыми мы ни стали, мы должны жить честно, в гармонии со своим внутренним и неизменно искренним ребёнком.
Я полагаю, что становление ребёнка и превращение его во взрослого человека определяется тем, какие чувства он испытывает к родителям.
Я уважаю традиции, но я уверен, что мы всегда имеем право менять их, если чувствуем, что время для этого пришло.
Комики должны заставлять людей смеяться, делая вещи, которые в обычной жизни сделать не дозволяется. Как только они начинают говорить о семейных ценностях и человечестве, они перестают быть комиками…
Говорят, дети учатся, глядя на спину отца, уходящего на работу.
Когда я пишу сценарий, в моей голове уже готов весь фильм. Я больше люблю монтировать, чем снимать, поэтому снимаю обычно на скорую руку. Возможно, отснятого материала и не всегда достаточно, но важно ведь, как его обыграть, — вот это и есть самое интересное.
Чтобы добиться того, чтобы японская публика воспринимала меня как серьёзного актёра, мне пришлось десять лет играть серийных убийц и насильников…
Я думаю, что артисты должны быть свободны, иметь право быть отвергнутыми и создавать непопулярные произведения, которые не обязательно отвечают эстетическим «стандартам» современности.