… молодому Роберту Силвербергу <…> я дал несколько полезных советов. <…> И что же вы думаете после этого сделало это жалкое, неблагодарное создание. Он со скоростью ракеты рванулся вперёд.
Я объявляю вам великую радость. У нас есть папа!
Там, где сегодня проходит Силверберг, остальные писатели научной фантастики пройдут завтра.
Мой стиль, естественно, отражает мои человеческие качества, а я всегда хотел быть искренним, непредвзятым, старался сообщить даже больше, чем другим хотелось на самом деле узнать. Следы этих качеств я нахожу в собственной прозе. У неё немало недостатков, но написанное мной мне нравится, ибо, хотя и у меня самого немало недостатков, я тем не менее собой вполне доволен.
Utopias are boring. Distopias on the other hand, are interesting.
I find the world and all it contains extremely fascinating. Is this sinful?
It was like that all the time, in those years: an endless trip, a gaudy voyage. But powers decay. Time leaches the colors from the best of visions. The world becomes grayer. Entropy beats us down. Everything fades. Everything goes. Everything dies.
Мантелл выбрал треугольную маску, лежавшую в маленькой коробке, и в зеркале увидел свое отражение.
— Возьмите маску из коробки и наденьте на голову, — проинструктировали его.
Ещё в 1950-е годы, в самом начале моей карьеры, я позволил некоторому раннему разочарованию на рынке нф превратить меня в поставщика массово производимой ахинеи, я писал (и продавал) бесчисленные стопки вещиц с такими названиями, как «Хранители Хрустальных врат» и «Гром над Стархэвеном», нереконструируемой энергичной приключенческой pulp-литературы.
Ниже приведены: цитаты из произведений, о которых нет отдельных статей.
I announce to you great joy. We have a pope.
The universe is a perilous place. We do our best. Everything else is unimportant.
Тюлька затаилась во мраке, чтобы изловить кита.
В первый раз за всю жизнь он не побрился, и это очень раздражало его.
Автобиография. Пожалуй, не стоит раскрывать два наиболее востребованных читателями вопроса: имена тех, кто побывал в моей кровати и ясные данные о количестве заработанных денег; всё остальное правомерно отразить.
Старый Силверберг был идиотом. Новый Силверберг — это нечто другое: очень колоритный, мрачный, мелодраматичный, нравственно-аллегоричный писатель, который нежиться в пышных описаниях и испытывает настоящую любовь к несчастью.