Звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле.
Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться и притом весьма крупно.
Опять! Ну, теперь стало быть, пошло, пропал калабуховский дом. Придётся уезжать, но куда спрашивается. Всё будет, как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет котёл в паровом отоплении и так далее. Крышка Калабухову.
Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда. Но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются.
Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!
Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.
Добрая госпожа, есть дикая страна, вы не знаете её, это — Московия, холодная и страшная страна.
На свете существует только две силы: доллары и литература.
Вы смеётесь надо мной, потому что я отличаюсь от вас. А я смеюсь над вами, потому что вы не отличаетесь друг от друга.
Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас!
Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!
Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, — мой писательский долг, так же, как и призывы к свободе печати. Я горячий поклонник этой свободы и полагаю, что, если кто-нибудь из писателей задумал бы доказывать, что она ему не нужна, он уподобился бы рыбе, публично уверяющей, что ей не нужна вода.
Счастье как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь.
Преображенский: Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет — не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И — боже вас сохрани — не читайте до обеда советских газет.
Борменталь: Гм… Да ведь других нет.
Преображенский: Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвёл 30 наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», — теряли в весе. […] Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетённое состояние духа.
Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!
Вы бы, Михаил Афанасьевич, поехали на завод, посмотрели бы…
— Шумно очень на заводе, а я устал, болен, — ответил Булгаков. — Вы отправьте меня лучше в Ниццу!
Преображенский: По какому делу вы пришли ко мне? Говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать.
Швондер: Мы, управление дома, пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома…
Преображенский: Кто на ком стоял?..
Писатель всегда будет в оппозиции к политике, пока сама политика будет в оппозиции к культуре.
Кто сказал, что нет на свете верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!