Я всегда был настоящим романтиком, несмотря на свою репутацию повесы, и часто делал разные глупости ради любви — прыгал в окна, лазил по крышам.
Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой: если подумать, чего еще нам надо от религии?
Очень многие люди среднего возраста втайне мечтают о том, чтобы в их жизни было больше романтики.
Сейчас у нас в стране действует молчаливое соглашение, что белый мужчина — единственная законная мишень для любой критики. И мы с этим в основном миримся.
На мое отношение к гольфу повлияла одна табличка в Японии, на стене буддистского храма в Киото. Она посвящена соревнованиям по стрельбе из лука, которые там проводились. Представьте: длинная такая колоннада. В конце — квадратик четыре на четыре дюйма. Участники садились на пол, скрестив ноги, и должны были посылать стрелы так, чтобы они не коснулись стен. Мировой рекорд был что-то около 180 прямых выстрелов подряд. Я отношусь к спорту, как к поэзии, и это произвело на меня большое впечатление. С тех пор я стал думать о гольфе, как о буддистском соревновании по стрельбе.
Если и есть эффективное противоядие против женитьбы, так это мысль о том, что развод тебе не по средствам.
Или ты создаёшь мир, или мир создаёт тебя.
В молодости ведь было как: если мне доводилось спать одному две-три ночи подряд, это уже был повод взяться за написание суицидальных виршей.
Я всегда ношу солнцезащитные очки, потому что мне их прописали. Когда-то давно средний американец во мне считал, что в этом есть некоторая доля жеманства. Но в южной Калифорнии очень яркое солнце. Кроме того, если тебе известны минусы жизни на публике, ты начинаешь признавать необходимость защиты. Я приучен смотреть людям в глаза, но я не могу смотреть в глаза всем, кто хочет смотреть в мои: у меня просто не хватит на это душевных сил.
Я отключился от интернета: там столько грязных фильмов для взрослых, что просто некогда выйти из дому.
Дети придают вашей жизни наполненность, которая без них невозможна.
Верующим я завидую. Сам я не способен поверить ни во что сверхъестественное. Во всяком случае, пока. Не то чтобы я этого не хотел. То есть я хочу верить. Даже молюсь. Молюсь чему-то… высшему. У меня есть чувство бога. По-моему, в нем больше суеверия, чем религиозности. Мне кажется, это свойство человеческой натуры.
Ненавижу давать советы, потому что люди все равно их не слушают.
Можешь ударить меня правдой, но никогда не жалей меня ложью.
Я становлюсь брюзгой, это правда. Никто не орет и не визжит больше меня. Но самые тяжелые дни бывают, когда я прихожу домой и вдруг понимаю: «Черт возьми! Они были правы! Ну и кретин же я!»
Лгать можно только любимой женщине и полицейскому, всем остальным нужно говорить правду.
В тот момент, когда вы перестаете учиться, думаю, вы умираете.
Болельщика хлебом не корми — дай придумать свою теорию.
Актерство — вторая любимая работа у всех людей.
Меня заботит то, кого я трахаю. И совершенно не заботит, кого трахают другие.
Хотите верьте, хотите нет, но в деле о праве президента на конфиденциальность я был на стороне Ричарда Никсона. Представьте себя на месте президента — разве вы захотите предавать огласке каждое свое слово и каждый поступок? По-моему, это просто глупо. Ни у кого нельзя отнимать право на личную жизнь. Сделайте это — и одно будет цепляться за другое, а в итоге мы получим Билла с Моникой. На жизнь надо смотреть трезво. Люди есть люди, и не стоит требовать от них чересчур многого.
Никто никогда не слышал, чтобы Том Хэнкс буйствовал по ночам. Никто никогда не слышал, чтобы Том Хэнкс что-нибудь украл в магазине. Никто никогда не читал о Томе Хэнксе в судебной хронике. Вот что мне нравится в Томе — он никогда не попадается.
Я играю в гольф не ради соперничества. Я всем говорю, что жульничаю, чтобы со мной не играли на деньги. Вот что мешает смотреть футбол. Все делают ставки. Люди не хотят следить за игрой: они следят за прогнозами букмекеров.
Не знаю, верна ли эта статистика, но я где-то слышал, что одиноких женщин старше сорока сейчас втрое больше, чем одиноких мужчин. Вот к чему привело женское движение. Курицы разбрелись по своим курятникам.
Лучшим видом спорта я всегда считал баскетбол, хотя сам не очень к нему приспособлен.
Не думаю, что большинство людей понимает, что такое свободное время и какую роль оно играет в нашей жизни. Сегодня люди так относятся к отдыху, как будто у него должна быть какая-то дополнительная ценность, чтобы вписаться в наш пуританский взгляд на мир.
В общем-то, я либеральный демократ, но Буш не вызывает у меня такой ненависти, как у остальных демократов. Я помню Вторую мировую. Мы выключали в доме свет, как будто с пляжа на нас могли напасть. А как еще нам было себя вести в тогдашней атмосфере? У нас не было выбора. И сейчас его тоже нет. Не знаю, что еще мог бы сделать Буш. Мы просто плывем по течению.
Ненавижу советы — все, кроме своих.
Мужчины доминируют благодаря своей физической силе, и потому они способны на сострадание там, где женщина его не проявит.
Если я возьмусь перечислять основные вехи своей жизни за последние десять лет или больше, в этот перечень попадет довольно много событий, связанных с детьми. Знаете, как это бывает: они пишут этюд или стихотворение, и у тебя комок подкатывает к горлу. Они дарят такую ошеломительную любовь. Лорен победила в футбольном турнире. Рэй становится крупным парнем. У Дженнифер свой бутик — он называется «Жемчужина.»
Чем ты старше, тем сильнее становится ветер — и он всегда встречный.
Я был очень доволен своим Джокером. Я смотрю на это как на произведение в стиле поп-арта.
В [этой индустрии, кино] есть только два способа подняться по карьерной лестнице. Ты либо аккуратно преодолеваешь ступеньку за ступенькой, либо что есть мочи рвёшь когти к вершине. Моим пальцам пришлось туго.
Чем меньше люди про меня знают, тем легче мне работать.
Я не хочу, чтобы люди имели представление о том, каким я являюсь на самом деле. Это очень плохо для актёра.
Долгое время я боялся оставаться один. Мне пришлось привыкать к одиночеству. Я и до сих пор иногда думаю: ой-ой-ой, мне нужно с кем-нибудь поговорить, а то я свихнусь! Но теперь мне нравится быть одному. Честно. Одиночество — это большая роскошь.
Секс — самый приятный способ сжигать калории.
Чем я хорош как отец? Я все время рядом. Моя любовь ничего не требует. И я знаю, как помочь детям в их самовыражении. Мне есть что посоветовать — если они готовы рассказать мне, в чем их трудности, — потому что у меня самого было в жизни много трудностей. Я стараюсь показать им мир без прикрас. Хочу привить им глубокое внутреннее убеждение в том, что быть счастливым — это нормально, что тебе вовсе не надо постоянно создавать себе проблемы, которых у тебя на самом деле нет.
Я не собираюсь делать вид, будто не был тем ещё негодяем всю сознательную жизнь.
Моя философия — живи нынешним днём. Не оставляй несделанным то, что ты очень хочешь сделать.
Мой девиз: живи с удовольствием.
Я устал от споров с женщинами по поводу того, куда нам пойти обедать. Лучшая еда — у меня дома.
Почему бы не взять все достижения современного разума и не применить их к уличному движению?
Обожаю разговоры. Я всегда готов изменить свое мнение, пусть только меня переубедят. Наверно, я единственный либерал, прочитавший «Предательство» Энн Коултер. Я хочу знать, понимаете? Мне нравится слушать других. Это для меня подлинный эликсир жизни.
Для женщины — если кончено, так уж кончено. Их приговор обжалованию не подлежит.
Мне кажется, греки изобрели спорт в противовес философии. В спорте существуют абсолютные правила. В нем нет места сомнениям: либо мяч в поле, либо в ауте. Либо десять ярдов пройдены, либо нет. Либо ты попал в корзину, либо промахнулся. Там все ясно!
Действительно, до тридцати семи лет я не знал, что моя сестра — на самом деле моя мать. Но я давно понял, что на свете уйма вещей, о которых я не знаю. Если я буду придавать слишком большое значение тому, чего не знаю, ничего путного из этого не выйдет. Делайте акцент на положительном — вот мое мнение. Это уловка, но полезная.
Я люблю работать с женщинами-режиссерами. Им не жалко сделать тебя обаятельным.
Знаете, если кто-то может одурачить меня новой грудью или губами, я не против. Но должен признать, что у меня есть предубеждение по этому поводу. Потому что мне все равно на морщины — и свои, и женские. Они кажутся мне интересными.
Профессиональная актерская игра — очень сложное дело. Ты приходишь в монтажную студию, смотришь на результаты своих усилий и понимаешь: как бы тебя ни хвалили, добрая половина того, что ты делаешь, — откровенное дерьмо.