Знаете, есть такая пословица: «Тот, кто упорствует в своем безумии, в один прекрасный день окажется мудрецом».
Ключ к успеху – в желании. А оно постоянно горит во мне.
Было время, когда я разносил киоскерам газету под названием «Шоу-бизнес». Никогда не забуду, сколько мне платили: двенадцать долларов. Десятку и две бумажки по доллару. Десятку я тут же разменивал, чтобы у меня было двенадцать однодолларовых купюр. Расплачиваясь в баре, отслюниваешь по доллару от пачки, и со стороны кажется, что денег у тебя уйма.
В детстве я молил бога о велосипеде… потом понял, что бог работает по-другому… я украл велосипед и стал молить бога о прощении.
Обожаю оперу. Я даже работал в Карнеги-Холл… билетёром.
Если б я умел писать, я бы не стал заниматься ничем другим. Как-то я писал письмо даме, в которую был очень влюблен. Это была какая-то пытка! Когда я поглядел на часы – прошло пять часов! То письмо я так и не отослал.
Театр больше похож на настоящую жизнь: свои достижения вы выносите на сцену и показываете в течение двух-трёх часов. И больше это никогда не повторится. Я бы сравнил это с хождением по канату в ста футах над землёй и безо всякой страховки. А в кино канат лежит на полу…
Я хоть раньше и играл гангстеров, но никогда не считал себя актером из экшен-фильмов.
Сонни Вортзик умер, но он вряд ли понравился бы моей невесте — никто, кроме актеров, не любит неврастеников.
На случай, если я буду нужен, то я там же, где и был, когда был не нужен.
Off-Off-Broadway is absolutely necessary. It doesn't have to be sanctioned by the state, subsidized or anything. The plank and the passion is what it's about.
Книги и пьесы помогли мне разобраться в самом себе и в окружающем мире, произошёл какой-то сдвиг, я стал серьёзнее.
Хотя я и сыграл повара в картине «Фрэнки и Джонни», однако не требуйте меня чего-нибудь приготовить. Если вдруг я начну готовить, все завершится убийством. Серьезно. Я могу сыграть роль. Приготовить обед – нет.
Не стоит ненавидеть врагов. Эмоции мешают думать
В прошлом году германское телевидение, делая обо мне документальный фильм, попросило меня поговорить с сегодняшними нашими «тинейджерами» о российской литературе во время концерта «рэпа» на Васильевском спуске. Один из этих «тинейджеров» мне сказал так:
? Достоевского я пару раз открывал ? в меня не входит… Вот Аль Пачино ? это другое дело. Я днем учусь в десятом, вечером подрабатываю. Чем? Не так важно. Возвращаюсь поздно вечером, но всегда с «баксами.»
Это правда, я косноязычен. Со мной нужно прожить 50 лет, чтоб начать осознавать, о чём я говорю.
You need friends, especially in the theatre, you need friends. You need people to interchange with, interface with, connect with. Together you’re going to make it, you’re going to do it together, you’re going to put it on, whatever it is.
Не пойму, за что люди терпеть не могут бисексуалов, геев и лесбиянок? Разъяснения этому в моей голове нет. Я считаю, непринципиально, в кого ты влюблён … в женщину или мужчину. Ты любишь — и это самое главное!
Был такой год, когда я безмерно увлекался алкоголем и таблетками. Со всем этим я давно уже завязал, кстати. Но в тот раз сижу я на церемонии и думаю: «А я вообще дойду до сцены, если меня наградят? Не уверен».
Поступок всегда важнее слов. Человек способен орать два часа — и помочь… или два года сюсюкать — и предать.
Гордость и высокомерие — слуги дьявола. Если ты не сможешь управлять ими, они начнут управлять тобой.
Не спешите говорить о себе. Разговор о вас начнётся, как только вы уйдете.
Первое правило — не сдаваться. Второе правило — помнить о первом правиле.
У меня нет времени, чтобы ненавидеть тех, кто ненавидит меня. Потому что я слишком занят теми, кто любит меня.
Шекспир не нуждается ни в одном из нас, он переживёт всех нас — уж поверьте. Это я вам гарантирую.
Я же итальянец. Мы любим поговорить.
Моя мать умерла прежде, чем я добился успеха. Помню, мне было лет десять. Наша квартира на верхнем этаже. Дико холодно. Снизу, из проулка, меня окликают друзья, зовут прошвырнуться по улицам. А мать меня не пускает. Я страшно злился и орал на нее без умолку. Она сносила мои упреки. И тем самым спасла мне жизнь. Понимаете, всех тех ребят, которые тогда звали меня гулять, уже нет на свете. Она хотела, чтобы я не шлялся по улицам допоздна, а делал уроки. И именно благодаря этому я теперь сижу здесь и разговариваю с вами. Все очень просто, верно? Но мы так забывчивы…
Я был застенчив. Только попав в центр внимания, я научился справляться с этим.
Хотя мать работала, она находила время, чтобы водить меня в кино на каждый новый фильм.
Я сыграл массу замечательно прописанных и превосходно срежиссированных ролей, из которых трудно выделить какую-то одну.
Ты нуждаешься в друзьях, особенно они нужны в театре. Тебе нужны люди, с которыми можно обмениваться, взаимодействовать, связываться. Вы будете создавать что-то вместе, вместе будете устраивать всё, что угодно.
Мне нравится Хавьер Бардем, он великолепный артист! Мы с ним знакомы, встречались.
Меня часто называют занудой, зазнайкой и мизантропом. Предупреждаю всех: на самом деле я гораздо хуже.
Когда тебе уже за шестьдесят, видишь, что мчишься по какому-то туннелю без обратного билета и начинаешь различать вдали гору, которая и будет твоей последней остановкой. Но пока я не доехал, мне хочется продолжать делать то, что я делаю.
Легко обмануть глаз, но трудно обмануть сердце.
Однажды я зашел перекусить в «Ховард Джонсон» и увидел, как актер, блиставший в том спектакле, разливает кофе за стойкой. Тогда я понял, что все в жизни относительно: сначала он покорил меня своей игрой, а теперь вот стоял за стойкой в «Ховарде Джонсоне» и меня обслуживал.
Раньше, когда я замечал на улице хорошенькую девушку, я шёл за ней. Иногда мне удавалось догнать её, и вскоре мы уже целовались.
Образ крутого парня помогал мне в серьёзных ситуациях. Как-то раз я задел зеркало одной машины на парковке. Юноша выскочил из неё с криком: «Ты охренел, че творишь?!» Позже поглядел на меня: «Не волнуйтесь, всё в порядке».
Знаете, какая разница между игрой на сцене и игрой в кино? Играть — все равно что ходить по канату. На сцене канат натянут высоко-высоко. Брякнешься — так брякнешься по-настоящему. В кино канат лежит на полу.
Никому никогда ничего не объясняйте — каждый всё равно поймёт так, как ему выгодно.