Любовь — это сердце всего.
Что такое дождь? Это — воздух с прослойкой воды.
Тише, философы!
Я знаю —
не спорьте —
зачем источник жизни дарен им.
Затем, чтоб рвать,
затем, чтоб портить
дни листкам календарным.
Как ужасно расставаться, если знаешь, что любишь и в расставании сам виноват.
Костюмов у меня не было никогда. Были две блузы — гнуснейшего вида. Испытанный способ — украшаться галстуком. Нет денег. Взял у сестры кусок желтой ленты. Обвязался. Фурор. Значит, самое заметное и красивое в человеке — галстук. Очевидно — увеличишь галстук, увеличится и фурор. А так как размеры галстуков ограничены, я пошел на хитрость: сделал галстуковую рубашку и рубашковый галстук.
Впечатление неотразимое.
Если буду совсем тряпка – вытрите мною пыль с вашей лестницы.
Если ты меня любишь, значит ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах.
Отечество, славлю,, которое есть, но трижды —, которое будет. … Я, земной шар чуть не весь, обошел, — и жизнь, хороша, и жить, хорошо. А в нашей буче,, боевой, кипучей, — и того лучше. … Твори,, выдумывай,, пробуй! … Жизнь прекрасна, и, удивительна.
Убирайте комнату,
чтоб она блестела.
В чистой комнате —
чистое тело.
Экзамен в гимназию. Выдержал. Спросили про якорь (на моем рукаве) — знал хорошо. Но священник спросил — что такое «око». Я ответил: «Три фунта» (так по грузински). Мне объяснили любезные экзаменаторы, что «око» — это «глаз» по-древнему, церковнославянскому. Из-за этого чуть не провалился. Поэтому возненавидел сразу — всё древнее, всё церковное и всё славянское. Возможно, что отсюда пошли и мой футуризм, и мой атеизм, и мой интернационализм.
Да здравствует — снова! — моё сумасшествие!
Ленин —, жил, Ленин —, жив, Ленин —, будет жить.
Семей идеальных нет, все семьи лопаются, может быть только идеальная любовь. А любовь не установишь никакими «должен», никакими «нельзя» — только свободным соревнованием со всем миром.
Людям страшно — у меня изо рта
Да будь я, и негром преклонных годов и то,, без унынья и лени, я русский бы выучил, только за то, что им, разговаривал Ленин.
Ведь, если звёзды зажигают
Если рассматривать меня как твоего щененка, то скажу тебе прямо — я тебе не завидую, щененок у тебя неважный: ребро наружу, шерсть, разумеется, клочьями, а около красного глаза, специально, чтоб смахивать слезу, длинное облезшее ухо. Естествоиспытатели утверждают, что щененки всегда становятся такими, если их отдавать в чужие нелюбящие руки.
Не ругайте меня мерзавцем за то, что редко пишу. Ей-богу же, я, в сущности, очень милый человек.
Мойте окна,
запомните это,
окна — источник
жизни и света.
Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!
Люблю ли я тебя?
Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Всё равно люблю.
Смотрю: вот это — тропики. Всю жизнь вдыхаю наново я.
А поезд прёт торопкий сквозь пальмы, сквозь банановые.
Их силуэты-веники встают рисунком тошненьким:
не то они — священники, не то они — художники.
Аж сам не веришь факту: из всей бузы и вара
встаёт растенье — кактус трубой от самовара.
Маяковский! Ваши стихи не греют, не волнуют, не заражают!
— Мои стихи не печка, не море и не чума!
Я не знаю ни ямбов, ни хореев, никогда не различал их и различать не буду. Не потому, что это трудное дело, а потому, что мне в моей поэтической работе никогда с этими штуками не приходилось иметь дело. <…> Я много раз брался за это изучение, понимал эту механику, а потом забывал опять. Эти вещи, занимающие в поэтических учебниках 90%, в практической работе моей не встречаются и в трех.
В поэтической работе есть только несколько общих правил для начала поэтической работы. И то эти правила — чистая условность. Как в шахматах. Первые ходы почти однообразны. Но уже со следующего хода вы начинаете придумывать новую атаку.
Затхлым воздухом —
жизнь режем.
Товарищи,
отдыхайте
на воздухе свежем.
Нельзя человека
закупорить в ящик,
жилище проветривай
лучше и чаще.
Бывает, выбросят, не напечатав, не издав,
но слово мчится, подтянув подпруги,
звенит века, и подползают поезда
лизать поэзии мозолистые руки.
Лошади никогда не кончают самоубийством, потому что, будучи лишены дара речи, они не имеют возможности выяснять отношения.
Все
с уважением
относятся к коту
за то, что кот
любит чистоту.
Не знаю, плачут ли, нет медведи,
Но если плачут, то именно так.
То именно так: без сочувственной фальши,
Скулят, заливаясь ущельной длиной.
<…>
Вот так медведи именно могут:
Недвижно, задравши морду, как те,
Повыть, извыться и лечь в берлогу,
Царапая логово в двадцать когтей.
Я пишу потому, что я больше не в состоянии об этом думать.
Когда он вырос приблизительно с полено
И веснушки рассыпались, как рыжики на блюде,
Его изящным ударом колена
Провели на улицу, чтобы вышел в люди.
Если из меня вытряхнуть прочитанное, что останется?
Что кипятитесь?
Обещали и делим поровну:
одному — бублик,
другому — дырку от бублика.
Это и есть демократическая республика.
Болезнь и грязь
проникают всюду.
Держи в чистоте
свою посуду.
Я в Париже живу как денди,
Женщин имею до ста.
Мой член как сюжет в легенде,
Из уст переходит в уста.
Были страны, богатые более, красивее видал, и умней. Но земли, с ещё большей болью не довиделось, видеть, мне. … Ленин, и теперь, живее всех живых. Наше знанье —, сила, и оружие. … Голосует сердце —, я писать oбязaн по мандату долга. … Что он сделал,, кто он, и откуда — этот, самый человечный человек? … Строку, агитаторским лозунгом взвей. … Плохо человеку,, когда он один. Горе одному,, один не воин — каждый дюжий, ему господин, и даже слабые,, если двое. … Партия и Ленин —, близнецы-братья — кто более, матери-истории ценен? мы говорим Ленин,, подразумеваем —, партия, мы говорим, партия,, подразумеваем —, Ленин. … Когда я, итожу, то, что про?жил, и роюсь в днях —, ярчайший где, я вспоминаю, одно и то же — двадцать пятое,, первый день. … Может быть,, в глаза без слёз, увидеть можно больше. Не в такие, я, смотрел глаза.
Борису Пастернаку: «Вы любите молнию в небе, а я — в электрическом утюге».
Поэзия — та же добыча радия.
В грамм добыча, в год труды.
Изводишь единого слова ради
Тысячи тонн словесной руды.
То, что тебе хоть месяц, хоть день без меня лучше, чем со мной, это удар хороший.
Море уходит вспять.
Море уходит спать.
Ты прочтешь это письмо обязательно и минутку подумаешь обо мне. Я так бесконечно радуюсь твоему существованию, всему твоему, даже безотносительно к себе, что не хочу верить, что я сам тебе совсем не важен.
Радость
ползет улиткой.
У горя
бешеный бег.
Так что ж?!
Любовь заменяете чаем?
Любовь заменяете штопкой носков?
Мольбой не проймешь поповское пузо.
Сегодня у меня очень «хорошее» настроение. Еще позавчера я думал, что жить сквернее нельзя. Вчера я убедился, что может быть еще хуже — значит, позавчера было не так уж плохо.
Не спорьте с Лилей. Лиля всегда права.
— Даже если она скажет, что шкаф стоит на потолке?
— Конечно.
— Но ведь шкаф стоит на полу!
— Это с вашей точки зрения. А что бы сказал ваш сосед снизу?
простите, не слышу без очков
Не те ***и,
что хлеба ради
спереди и сзади
дают нам ***ти,
Бог их прости!
А те ***и — лгущие, деньги сосущие,
***ать не дающие —
вот ***и сущие,
мать их ети!