Я должен ждать, я не сомневаюсь, я должен встретиться с вами снова / я должен следить за тем, чтобы я не потерял тебя
Я лишь точка, лишь атом в плавучей пустыне миров…
Делай что угодно, но пусть это приносит радость.
Что может удовлетворить душу, кроме возможности быть свободным и не принадлежать никому?
Есть дни, которые должны с тобой случиться.
Дай мне уединение — дай мне Природу — дай мне еще раз, о Природа, твою первозданную мудрость!
Невозможно знанием объять кто есть я или что вообще я имею в виду.
Характер и личная сила — вот единственные достойные приобретения.
Я завещаю себя грязной земле, пусть я вырасту моей любимой травой.
Если снова захочешь увидеть меня, ищи меня у себя под ногами.
Я издаю свой варварский рык по крышам мира.
Я напишу евангельскую поэму о товарищах и любви.
Я ничем не лучше самых плохих, но и, слава Богу, ничем не хуже самых хороших.
Мы были вместе, я забыл весь мир.
Это город, и я один из граждан.
Отныне я прошу не удачу. Мне самому повезло.
Сражения проигрываются в том же духе, в котором они выиграны.
Я и подобные мне убеждаем не метафорами, не стихами, не доводами, мы убеждаем тем, что существуем.
I have learned that to be with those I like is enough
Мужчина велик на земле и в веках, но каждая йота его величия выросла из женщины.
Я такой какой есть, этого достаточно.
Утренняя слава у моего окна удовлетворяет меня больше, чем метафизика книг.
Be curious, not judgmental.
Горжусь я сам собой, и, что признаю я, и ты признаешь, ведь каждый атом твой есть атом мой, и ты об этом знаешь.
Травинка — путешествие звезд.
Будь любопытным, не осуждающим.
Любопытствуй, а не критикуй.
Я понял, что достаточно быть с теми, кто мне нравится.
Keep your face always toward the sunshine – and shadows will fall behind you.
Если ты хочешь подойти ко мне и заговорить со мной — почему бы тебе не подойти ко мне и не заговорить со мной?
В твоих писаниях, не может быть ни единой черты, которой не было бы в тебе самом. Если ты зол или пошл, это не укроется ни от кого. Если ты любишь, чтоб во время обеда за стулом у тебя стоял лакей, это скажется в твоих писаниях. Если ты брюзга или завистник или низменно смотришь на женщину, это скажется даже в твоих умолчаниях, даже в том, чего ты не напишешь.
Пойми, что в твоих писаниях не может быть ни единой черты, которой не было бы в тебе самом. Если ты злой или пошлый, это не укроется от них. Если ты любишь, чтобы во время обеда за стулом у тебя стоял лакей, это скажется в твоих писаниях. Если ты брюзга и завистник, или не веришь в загробную жизнь, или низменно смотришь на женщин, — это скажется даже в твоих умолчаниях, даже в том, чего ты не напишешь. Нет такой уловки, такого приёма, такого рецепта, чтобы скрыть от твоих писаний хоть какой-нибудь изъян твоего сердца.
Oh, to be alive in such an age, when miracles are everywhere, and every inch of common air throbs a tremendous prophecy, of greater marvels yet to be.