Тяни одеяло, дели пироги: навязчивая потребность детей прикидывать в уме размеры наследства, которое достанется им после смерти родителей.
Месть — это слабых душ наследство.
В груди достойного ему не место.
Великие гении всегда производят на свет посредственных детей, и я не хочу быть подтверждением этого правила. Я хочу оставить в наследство лишь самого себя.
(говоря о том, почему он не оставляет своим детям большое наследство) «Это не принесёт им пользу, так что по всем основаниям, включая и стремление к справедливости и заботу об эффективности системы, они (деньги) должны вернуться в общество.»
Мы оставляем в наследство своим детям только две вещи — корни и крылья.
Самое лучшее наследство, которое можно оставить ребенку, это способность на собственных ногах прокладывать себе путь.
Мои произведения не исполнялись двадцать лет (кстати говоря, на все мои концерты питерским Союзом композиторов до сих пор наложен запрет). Даже странно об этом говорить, настолько это мелкое и мелочное явление… Представьте себе: я не устраиваю концертов уже почти полжизни, а эти сморщенные груши из Союза, о которых я совершенно позабыл, и даже не знаю, как их зовут, чуть ли не по наследству передают друг другу запрет на мою тень, даже на воспоминание… Один умирает — и завещает это святое знамя следующему. Изгнать чужого! — вот что такое настоящая сила клана!
Странно было бы исключать из ценностей содержимое всех библиотек и музеев, архитектуру и музыкальное наследство человечества
Мне Маркса жаль: его наследство
свалилось в русскую купель;
здесь цель оправдывала средство
и средства обосрали цель.
Стараться оставить после себя больше знаний и счастья, чем их было раньше, улучшать и умножать полученное нами наследство — вот над чем мы должны трудиться.
Нет, не беспокойтесь, дорогой друг… Бесплодие по наследству не передаётся! Даже женское.
Как жаль, что отпрыск неразумный
Рождается от мудреца:
Не получает сын в наследство
Талант и знания отца.
Разумные созданья Бессмертного Творца
Идут путем страданья до смертного конца,
И смертным смерть вручает подарок дорогой:
Наследникам — наследство, покойнику — покой.
Переданный по наследству миллион позволяет человеку получить хорошее образование, устроиться на работу спокойно, без спешки, и себя реализовать. Переданный миллиард его убивает, лишает смысла жизни.
Не любите учиться, самодовольно живёте себе. Растрачиваете наследство Ленина.
Самое значимое богатство – добрая память в наследство.
Единственное, что человек не может оставить и передать кому-то по наследству, – это он сам, его душа, ум,
пути творческого развития его разума.
Многие из романов Дика, прочитанные по отдельности, могут показаться кладовками, заполненными хаотичными и сложными идеями, как если бы автор пытался уместить в одну вещь сразу всё, что пришло ему в голову. Возможно, этот недостаток проистекает от тогдашней обстановки на книжном рынке и от тех жёстких ограничений по объёму, которые издательство «Эйс» установило для своих авторов. С другой стороны, можно поспорить: а стали бы его романы такими глубокими и богатыми по мысли, будь они хотя бы на четверть длиннее? Чудесная, многоуровневая паутина тем и концепций, образовавшаяся в результате такого вынужденного «процесса конденсации», придаёт творчеству Дика некий специфический привкус, ту самую характерную особенность, которая делает его творчество поистине уникальным. Непокорное, эксцентричное, экстравагантное — в любом случае, оно свидетельствует о том, что Дик, по-видимому, первый настоящий гений в фантастике со времён Стэплдона. Он — некий своеобразный гибрид Диккенса и Достоевского, обладающий даром комизма и увлекательности первого и трагической глубиной второго, но выбравший, тем не менее, такой вид литературы, где его эксцентричность пришлась как нельзя ко двору. В любом случае, как и многие НФ-писатели, он узнал и полюбил этот жанр, читая журналы задолго до того, как сформировались его литературные вкусы. Он так и не оправился от первого увлечения запретными прелестями ван Вогта.
Дик — один из мастеров современных неудовлетворенностей, в лучших традициях описателей безнадёжности, которая проходит через Свифта и Хаксли. Для Дика нет простых решений, нет лёгких установок и всемогущих супергероев. Его герои, часто хилые, часто совсем не отвечающие ситуации, стоят по колено в технологических отбросах и смотрят с тоской на видения, которые выходят за пределы их понимания. Настроение, доминирующее в книгах Дика, сродни угрюмым метафизическим комедиям — как, например, в сцене из романа «Снятся ли андроидам электроовцы?», где Рик Декард, уже полностью избавившийся от иллюзий, вдруг делает открытие, что жаба, которую он подобрал в пустыне, надеясь, что это последний экземпляр исчезнувшего вида, вовсе не живое существо, а всего лишь машинка. Эта жаба внушает нам такое же сильное отвращение, смешанное со смехом, как и робот у Гаррисона, работающий на угле (хотя там пафоса больше); должно быть, мы бессознательно противопоставляем эту жабу и этого робота великому образу Человека, Сына Божьего, видим их как символы одновременно и наших достижений и наших падений — нашего наследства Франкенштейна, превращённого в тягостный фарс.
Вещей, которые ты делаешь для себя, не станет, когда ты уйдёшь, но вещи, которые ты делаешь для других, останутся как твоё наследство.
Хранить наследство — вовсе не значит ещё ограничиваться этим наследством.
Наша задача состоит в том, чтобы донести до их сердец великий завет, оставшийся нам в наследство от наших отцов и дедов: «Мы не хуже кого-либо в мире».
Внешние особенности человеческого организма, в том числе и расовые признаки, не приобретены в процессе жизни данного человека, а получены им по наследству от предшествующего поколения
Мне Маркса жаль — его наследство
Свалилось в русскую купель:
Здесь цель оправдывала средства,
И средства обосрали цель.
Мы имеем в принципе дееспособного лидера страны, и имеем абсолютно прогнившую, никуда не годную, — в значительной своей части, я не говорю про всех, — элиту. Которая ему досталась по наследству, и которую у него пока вот не дошли руки, видимо, разгрести.
Мало кто понимает, что русская культура — огромная архаическая плита, которая лежит во всю Евразию и восходит даже не к славянству, а к праславянству, к самой языческой древности. В наследство от Византии нам досталось Православие, но не досталось ни иудейской схоластики, ни греческой философии, ни римского права. И в этом — как наш недостаток, так и наше преимущество. И эту тектоническую плиту пока никому не удалось сдвинуть. И любую власть она будет структурировать, согласно своему представлению: какой она должна быть.
Независимость — не наследство, выделяемое историей навечно, и не индульгенция для праздного существования народов: неосмотрительность бывает наказуема.
Круг воспитания — это модель поведения и жизненный сценарий, который мы по наследству получаем от своих родителей, а потом успешно передаем своим детям. Еще с самого детства ребенок начинает «впитывать» слова и действия тех, кто его окружает. Примеряя на себя соответствующие убеждения и видение мира. На которые потом, через года, опирается как на единственно возможную истину.
Удача, как богатое наследство, всегда случается с кем-то другим.
114. Мне помогла в этом природа. Она моего отца Корнея Ивановича наследство оставила. У него спросили односельчане как такового: «Куда Паршека будешь девать, если он женится?» То есть отделять. Он им указал место Чувилкин бугор. А я его вспомнил, и решил это место занять со всеми условиями и всей возможностью остаться без всякой потребности для того, чтобы на этом месте остаться вечно жить, то есть бессмертным человеком. Что я и сделал 25 апреля 1975 года, оформил с людьми. Это вот райское место, где люди не будут умирать, будут они вечно жить.
Наши создают наследство нашим детям.
Никогда не говорите о том, что вы знаете человека, если вы не делили с ним наследство.
Мне испокон веков дано наследство драгоценное, как ласка матери, оно всегда со мной, нетленное… С ним думы все мои давно, и сны, и песни звонкие. А называется оно Родимою сторонкою.
Греки оставили нам в наследство прекраснейшее слово нашего языка: «энтузиазм», от «эн тео», что значит «бог, который внутри».
Нас Всевышний создал мужчинами, женщинами, животными — и где написано в религии или везде, что за кошку надо выйти замуж? Или оставить свое наследство кошке? Это нетрадиционные, психически ненормальные вещи, мы этого не понимаем.
Самое большое богатство — разум. Самое большое наследство — воспитанность. Самая большая нищета — невежество.
Любовь и покой куда лучше заслужить, чем получить их по наследству.
Cталин, наконец, умер. Перестало биться волчье сердце и работать дьявольский ум.
Ушел человек, в котором не было ничего человеческого – ни души, ни любви, ни жалости.
Холодная жестокость профессионального палача и звериный инстинкт самосохранения роднили его больше со звериным племенем, чем с родом человеческим.
Ушел человек, который обессмертил свое имя миллионами смертей самых человечных из людей в чекистских подвалах, сибирских тайгах, колымских рудниках, среднеазиатских песках и кавказских горах.
Ушел человек, который создал, укрепил и расширил беспрецедентную систему государственного рабства и черного мракобесия.
Ушел человек, который вырастил по своему образу и подобию целый легион народных палачей, жадно ухватившихся за осиротелый трон.
Ушел человек, который создал и вырастил первоклассную армию международных мастеров восстаний, революций и войн, готовых ввергнуть человечество в новую катастрофу за идеи усопшего полубога.
Ушел человек, который на протяжении тридцати лет безнаказанно плавал в море крови отцов и братьев, в реках слез наших матерей и сестер.
Ушел самый проклятый из всех проклятых людей, которые когда-либо шагали по этой земле… Осиновый кол в его могилу!
Вечное проклятие его памяти!!
Истребительная война его наследству!!! Таков приговор наших народов.
Таков он будет и у будущих поколений!
Да ведь и сама по себе фамилия Струве слишком много значит в истории русской культуры, чтобы носитель ее мог позволить себе при осмыслении нового — подчас ошеломляюще нового — опыта уйти от долга перед традицией, перед понятиями и правилами, воспринятыми по праву наследства.
Люди не способны созерцать прекрасное, их неудержимо влечет желание прикоснуться. Следующим шагом неизбежно становится стремление оставить свой след. Его сменяет жажда разрушать и разворовывать. А после – присвоить себе трофей, подобно меркантильным внукам, которые делят наследство умерших стариков.
С той минуты, как попы, лавочники догадались, что потешные роты работников и учеников — дело очень серьезное, гибель New Lanark'a была неминуема. И вот отчего падение небольшой шотландской деревушки, с фабрикой и школой, имеет значение исторического несчастья. Развалины оуэнского New Lanark'a наводят на нашу душу не меньше грустных дум, как некогда другие развалины наводили на душу Мария; с той разницей, что римский изгнанник сидел на гробе старца и думал о суете суетствий; а мы то же думаем, сидя у свежей могилы младенца, много обещавшего и убитого дурным уходом и страхом — что он потребует наследства!