Мелочи тревожат нас больше всего: легче увернуться от слона, чем от мухи.
Мухи, как чёрные мысли, весь день не дают мне покою:
А единственной радостью стало — грешить и грешить.
И любовью любовь убивать,
Ведь ненавистью бьют лишь муху.
Как бы мы ни старались, а мухи летом будут.
Когда Иисус, на кресте, испустил последний вздох, вся природа омрачилась, весь мир содрогнулся. Кровавые облака затмили солнце. Заблистали пламенные зигзаги синей молнии. Пропасти разверзлись. Люди, животные, птицы, в страхе прятались по дебрям и трущобам. Ни одна стрекоза не пела, ни один кузнечик не трещал, ни одна муха не жужжала. Мёртвое молчание давило всю природу. Только деревья, кусты и цветы шептались между собою.
Раннюю весну трудно отличить от поздней осени — лес такой же черный, в поле трава жухлая, сухая, в лужах ледяная вода, в небе еще пусто и, кроме облаков, ворон и сорок, никого нет. Огурцы, как и осенью, соленые, а магазинные состоят из воды, химических удобрений и мягких сортов пластмасс, и выращены они не на грядках, а в огромных стеклянных реакторах. Рябиновка, которой с прошлой осени осталось… Даже кашель еще зимний, но стоит только подуть теплому и влажному ветру, как настроение начинает подниматься все выше, выше и выше и, поднявшись, переливается там, в вышине, всеми цветами радуги. Хочется сразу петь, бегать по лужам и кричать своему настроению: лети еще выше, выше… и оно летит, летит и исчезает где-то там, за облаками, а ты остаешься здесь, на земле, с промокшими ногами, насморком, проснувшимися мухами, аллергией на какую-то пыльцу, ипотекой, надкусанным соленым огурцом и пустой бутылью рябиновки.
Я бился над этой проблемой несколько лет. Это был вопрос жизни и смерти. Я знал, что умру, если не решу его. Мой мозг был напряжен до предела, и в какой-то момент случилось немыслимое — я слышал тиканье часов в трех комнатах от меня, приземление мухи на стол глухим стуком отдавалось в моих ушах, в темноте я обладал чувствительностью летучей мыши и мог определить местонахождение предметов благодаря особому покалыванию во лбу. Солнечные лучи так давили на мой мозг, что я едва не терял сознание. Проносящийся вдали экипаж сотрясал мое тело и вдруг я увидел вспышку, похожую на маленькое солнце. В одно мгновение истина открылась мне. Это было состояние абсолютного счастья. Мысли шли нескончаем потоком, и я едва успевал фиксировать их.
6. Теперь я хочу описать в беглом очерке, как я несколько раз делал раньше в соответствующих местах, пороки знати, а затем — простого народа.
7. Некоторые, блистая знатными, как они думают, именами, страшно гордятся тем, что зовутся Ребуррами, Флабуниями, Пагониями, Герсонами, Далиями, Таррациниями, Перразиями и другими столь приятно звучащими славными именами.
8. Некоторые величаются шелковыми одеждами и гордо выступают в сопровождении огромной и шумной толпы рабов, как будто их провожают на смерть или — чтобы выразиться, избежав дурного знамения — они замыкают строй выступающей перед ними армии.
9. Когда такие люди входят в сопровождении 50 служителей под своды терм, то грозно выкрикивают: «Где наши». Если же они узнают, что появилась какая-нибудь блудница, или девка из маленького городка, или хотя бы давно промышляющая своим телом женщина, они сбегаются наперегонки, пристают ко вновь прибывшей, говорят в качестве похвалы разные сальности, превознося ее, как парфяне свою Семирамиду, египтяне — Клеопатру, карийцы — Артемизию или пальмирцы — Зенобию. И это позволяют себе люди, при предках которых сенатор получил замечание от цензора за то, что позволил себе поцеловать жену в присутствии собственной их дочери, что тогда считалось неприличным.
10. Некоторые из них, когда кто-нибудь хочет их приветствовать объятием, наклоняют голову вниз, словно собирающиеся бодаться быки, и предоставляют льстецам для поцелуя свои колени или руки, полагая, что и это должно их сделать счастливыми, а что касается чужого человека, которому они, быть может, даже в чем-то обязаны, то, по их мнению, выполнен весь долг вежливости, если они предложат ему вопрос, какие термы он посещает, какой водой пользуется, в чьем доме остановился.
11. Будучи столь важными и являясь, как они о себе воображают, почитателями доблестей, эти люди, если только узнают, что получено известие о предстоящем прибытии в Рим коней или возниц, с такой поспешностью бросаются, смотрят, расспрашивают, как их предки дивились некогда братьями Тиндаридами, когда они известием о победе в давние времена наполнили всех радостью.
12. Дома их посещают праздные болтуны, которые рукоплещут со всяческой лестью каждому слову человека высшего положения, играя шутовскую роль паразита древней комедии. Как те льстят хвастливым солдатам, приписывая им осады городов, битвы, тысячи убитых врагов, уподобляя их героям, так и эти до небес превозносят знатных людей, восхищаясь высоко воздымающимися рядами колонн с капителями наверху и любуясь стенами, ослепляющими взор блеском мрамора.
13. Иной раз на пирах требуют весы, чтобы взвесить рыб, птиц и сонь, затем идут до тошноты повторяющиеся восхваления их величины, как будто никогда не виданной; а тут еще стоит при этом чуть не тридцать нотариев, с записными книжками, недостает только школьных преподавателей, чтобы произнести об этом речь.
14. Некоторые боятся науки, как яда, читают с большим вниманием только Ювенала и Мария Максима и в своей глубокой праздности не берут в руки никакой другой книги; почему это так, решать не моему слабому рассудку.
15. А между тем, людям такого высокого положения и столь знатного происхождения следовало бы читать много различных сочинений. Ведь они наслышаны, что Сократ, когда он уже был приговорен к смерти и заключен в темницу, услышав, как один музыкант распевал под аккомпанемент лиры стихи Стесихора, попросил того учить его, пока есть еще время; на вопрос певца, какая ему от этого польза, когда ему предстоит умереть послезавтра, Сократ ответил: «Чтобы уйти из жизни, зная еще чуть-чуть больше».
16. Немногие среди них проявляют должную строгость во взысканиях за проступки. Так, если раб несколько опоздает, принося горячую воду, отдается приказ наказать его тридцатью ударами плети; если же он намеренно убьет человека, и присутствующие настаивают, чтобы виновный был наказан, то господин восклицает: «Чего же и ожидать от подобного негодяя и мошенника? Если в другой раз он посмеет сделать что-нибудь подобное, то уж я его накажу».
17. Верхом хорошего тона считается у них, чтобы чужой человек, если его приглашают к обеду, лучше убил бы брата у кого-то, чем отказался от приглашения; сенатору легче потерять половину состояния, чем перенести отсутствие на обеде того, кого он решил пригласить после основательного и неоднократного рассмотрения этого вопроса.
18. Некоторые из них готовы сравнивать свои путешествия с походами Александра Великого или Цезаря, если им пришлось проехаться подальше для осмотра своего имения или для участия в большой охоте; если же они съездят из Арвернского озера на расписных лодках в Путеолы, в особенности, если это происходило во время тумана, то готовы уподобить себя Дуиллию. Если при этом на бахроме шелковых завес окажутся мухи, не захваченные золочеными опахалами, или через щель завес проникнет луч солнца, они изливаются в жалобах на то, что не родились они в стране киммерийцев.
19. Если кто-то выходит из бани Сильвана или целебных вод Маммеи, то немедленно вытирается тончайшими льняными простынями и принимается тщательно осматривать вынутые из-под пресса блистающие белизной одежды, — а приносят их столько, что можно было бы одеть одиннадцать человек. Наконец, отобрав несколько одежд и нарядившись, он берет кольца, которые отдавал рабу, чтобы не попортить их сыростью, разукрашивает ими пальцы и уходит.
20. Вернись же кто из них недавно со службы при особе императора или из похода, в его присутствии (никто не смеет открыть рот), он является как бы председателем. Все молча слушают, что он говорит … он один, как глава дома, рассказывает неподходящее, но приятное ему, и по большей части умалчивает о том, что действительно интересно.
21. Некоторые из них, хоть это и нечасто случается, не желают, чтобы их звали aleatores (игроки в кости) и предпочитают называться tesserarii (метатели костей), хотя разница между этими названиями такая же, как между словами «воры» и «разбойники.»
Не будет юности в том, что старается сберечь кости,
мозги
и сердце.
Особенно – сердце.
Юно лишь то, что переменчиво,
щедро
и не разлагается от обиды, стараясь себя застолбить в одном состоянии,
как муху навозную в луже бетона.
Торговля — это вампир, сосущий богатство и кровь общественного тела под предлогом помощи обращения этих богатств и этой крови. С точки зрения производителя, это паук, протягивающий свою паутину и высасывающий неосторожную муху.
Лекции, на которых мухи мрут, лучше всего читать в столовых.
Мысли слиплись, словно мухи на клейкой бумаге.
Муха всегда не в своей тарелке, а в чужой.
Размаривающее апрельское солнце, в отличие от холодного октябрьского и ледяного декабрьского, может заполнить всю голову без остатка. Мысли если и остаются, то ворочаются не внутри, а летают снаружи в теплом, как парное молоко, воздухе в виде желтых, белых или разноцветных бабочек, жужжат мохнатыми шмелями, сверкают слюдяными крыльями мух, чирикают воробьями, неутомимо ползают по тебе муравьями, лежат у забора большой дремлющей собакой, ходят рядом и вокруг в виде жены, выносящей во двор из дому ящик с рассадой базилика, чтобы его выгулять на солнце.
Каждый человек окружает себя успокаивающими убеждениями, что вьются вокруг него, словно рой мух в жаркий день.
Дома муравья ожидала шумная компания, где каждый злобно поносил кота и слезно сочувствовал себе. Под надоедливые жалобы мух и грозное жужжание ос маленького муравья и посетила его очередная гениальная мысль – обманываться легче коллективом. Вот где нужно общественное мнение.
Если обычному существу для жизни цель не обязательна, то коллектив существует только благодаря общим стремлениям.
Все шутки тебе. Ты вот сам-то соображашь, чего в телевизоре-то городишь? Прям иногда такую охренению несёшь — мухи крошкими давятся!
Навозные мухи не жалуются на своё меню.
Каждый видит то, что ему дорого. Если спросишь пчелу, не видела ли она на лугу коровьих лепешек, она ответит: «Не замечала, зато там столько цветов!» А если спросишь муху, не видела ли она на лугу цветов, она расскажет тебе о навозной куче за сараем. Фокус в том, что существует и то, и другое. И цветы, и навозная куча. Каждый выбирает свое в итоге. И по его выбору многое можно сказать.
Посмотрите, Фаина Георгиевна! В вашем пиве плавает муха!
— Всего одна, милочка. Ну сколько она может выпить?!
Ты можешь верить, что там за гробом тебя что-то ждёт, а можешь думать, как думали наши предки-нигилисты, что умрешь — лопух вырастет и всё… Ну и пожалуйста. Но веришь ты или не веришь — и Бог есть, и загробная жизнь есть, и ад есть. Никакого ада нет! Ну как же нет, когда ты живёшь в аду? Не веришь? Ну подойди к зеркалу, посмотри на свою мрачную рожу! Разве может венец творения, высшее создание Божие иметь такую мрачную харю? Почему тебе так плохо? Если ты вообще такой умный, такой прямо весь свободный, тебе вот на всё начхать, ты сам всё знаешь… Что же у тебя такая рожа-то несчастная? Потому что ты в аду, сынок! В аду! Ты не знаешь радости! Ты мёртв! Тебе тяжело, тебе противно, тебя всё мучает, тебя всё раздражает. Люди, мухи… Тебя раздражает жара, тебя раздражает дождь, тебя раздражают политики, тебя всё, что есть раздражает и мучает. Тебя мучает папа, мама, дедушка, бабушка, соседи, Путин с Медведевым, Барак Обама. Всё тебе тяжело, противно, тебя ничего не радует. Даже соловьи тебе спать мешают. Потому что ты хочешь от этого куда-то уйти, куда-то… где-то уснуть… в чём-то забыться, нажраться, наколоться, уснуть, уйти от этого. Почему? Ну потому, что ты в аду! Тебе не надо никуда попадать — в рай, в ад… Ты уже, голубчик, давно в аду, из которого выход только один — к Богу!
Дома муравья ожидала шумная компания, где каждый злобно поносил кота и слезно сочувствовал себе. Под надоедливые жалобы мух и грозное жужжание ос маленького муравья и посетила его очередная гениальная мысль – обманываться легче коллективом. Вот где нужно общественное мнение.
Дерьмо — всё равно что сахар для мух. Когда они не могут пить вашу кровь, они едят дерьмо, чтобы жить. Вы плодите слишком много людей, которые живут приятно и легко, не видят и не знают реальности. Те, кто выдвигал лозунг «Убей свинью и разрушь систему», играли всего лишь роль пугала для центров управления этой системой, и они теперь оказались переодетыми в вашу униформу, пересажены в ваши суды и в ваши комитеты, но страх опутывает ваше сознание и не даст вам расслабиться.
Не делайте из мухи слона — не прокормите!
Над волосами, словно скала из воды, возвышалась бледная плешь. Из ушей рос пух, такой длинный, что в нём могла запутаться муха.
Свет фонарика пригвоздил меня к стене, как раздавленную муху.
Еще в одиннадцать лет услышал старинную индийскую пословицу «Лучше быть головой мухи, чем задницей слона.» Поэтому в политику не лезу.
Только и было от него пользы, что иногда он проглатывал муху.
всё же, хотелось бы, не путать мух с котлетами…
Здесь никого нет, кроме меня и огромной мухи.
Муха в окне ищет выход, а встречает свою смерть.
К занятому человеку редко ходят в гости бездельники — к кипящему горшку мухи не летят.
Мы убиваем комаров и мух, потому что они паразиты. Львов и тигров, потому что это весело. Цыплят и свиней, потому что мы голодны. Фазанов и перепелок, потому что это весело и мы голодны. Ну и людей. Мы убиваем людей, потому что они паразиты… и это весело.
Глаза — зеркало души. Только чтобы мухи не узнали об этом.
Когда человеку очень хорошо, мозг его, как известно, весьма мало действует. Спокойное и радостное чувство, чувство удовлетворения, проникает всё его существо; он поглощён им; сознание личности в нём исчезает — он блаженствует, как говорят дурно воспитанные поэты. … Счастливый человек — что муха на солнце.
Каждый видит то, что ему дорого. Если спросишь пчелу, не видела ли она на лугу коровьих лепешек, она ответит: «Не замечала, зато там столько цветов!» А если спросишь муху, не видела ли она на лугу цветов, она расскажет тебе о навозной куче за сараем. Фокус в том, что существует и то, и другое. И цветы, и навозная куча. Каждый выбирает свое в итоге. И по его выбору многое можно сказать.
©Олег Рой "Верь в меня"
Жестокость <…> красной нитью проходит через всю историю человеческой расы. Она всюду, куда ни посмотри, на каждой странице официальных летописей. Человеку мало просто убить, он стремится привнести в этот процесс множество мучительных излишеств. Мальчик отрывает крылышки у мухи или привязывает банку к хвосту собаки. Ассирийцы свежевали тысячи пленников, сдирая с них кожу заживо. <…> Ацтеки вырезали сердца у живых жертв с помощью тупого каменного ножа. Саксы опускали людей в змеиные ямы или сдирали кожу с живых и натирали солью трепещущую плоть.
В меду тонет больше мух, нежели в уксусе.
В молодости, начитавшись Керуака, я начал изучать буддизм. Я посещал тибетский институт буддизма и в итоге оказался вовлечен в организацию, помогающую беженцам из Индии. В этой стране люди мрут как мухи. Я почти стал монахом, но за две недели до посвящения плюнул на все, пошел в паб, напился и больше никогда не возвращался в это заведение.
Некоторые критические статьи можно уподобить производству слонов из мух заказчика.
Красного лета отрава, муха досадная, что ты
* Вьёшься, терзая меня, льнёшь то к лицу, то к перстам?
Мы все застреваем в чём-то одном. Как печенье в формочке. Вот ты себя выпек в виде звёздочки, и теперь иное что-либо, даже если ты чувствуешь это что-то иное – тебе его не проявить. Но вот ты – только сегодня ты вскочила там наверху – потрошить! А ты ведь не будешь. Ты и мухи не выпотрошишь. Формочка у тебя уже не та. Печенье легче сломать, чем изменить в форме. Как бы мне, как бы тебе ни хотелось потрошить уродов, мы с тобой об этом только болтаем. Потому что уже пропеклись как… не знаю… дурочки с переулочка.
О, горе мне! судьбины я не знавал страшней:
Быть мужем злой супруги, меняющей мужей.
Ей не внушу я страха, приди я к ней со львом;
А я боюсь и мухи, что села рядом с ней.
Хотя она со мною сварлива и груба,
Надеюсь, не умру я, спасу остаток дней.
«У хорошего писателя должны быть хорошие рефлексы и чистые руки», — думал Черницкий, моя клешни хозяйственным мылом после блистательного убийства мухи.
Книга была написана до того слащаво, что мухи садились на неё тысячами.
Я не знаю, что такое новый подход, старый подход. Читатель ищет в книге не новизны, а чего-то другого. И писатель пишет книгу тоже не для того, чтобы сказать что-то новое. Это для него такой же акт, как для паука — производить паутину. Если муха говорит «в этой паутине нет ничего нового», паук может быть уверен, что уже выполнил свою задачу.
Если вы действительно гадкий человек, вы вернетесь мухой и будете есть какашки.
Словно мухи, тут и там
«Только иерархия может дать ритм в жизни. Если её нет, если будет полное равенство, то это такая тоска, что все мухи передохнут.»
Чтобы народ клюнул на утку — обычно делают из мухи слона.
Сегодня я убила 5 мух: двух самцов и трех самок.
— Как вы это определили?
— Две сидели на пивной бутылке, а три на зеркале, — объяснила Фаина Георгиевна.
Муха, которая не желает быть прихлопнутой, безопасней всего чувствует себя на самой хлопушке.
Бог в своей мудрости сотворил муху, а затем забыл сказать нам.
Опаснее всех человек, неспособный причинить зло и мухе: он не решится обидеть и скорпиона.
Крепостное право появилось не потому что были злые-злые барыни,
истязающие красавиц мухами и навозом, а потому, что люди НЕ ХОТЯТ сами за себя
отвечать. ОНИ НЕ СПОСОБНЫ. Для этого требуется куда больше внутренних ресурсов, чем
у них есть.
Неграмотные мухи грязнили плакат "Соблюдайте чистоту!"
Котлеты отдельно, а мухи отдельно.
Бывают люди, которые притягивают добро. Бывают люди, которые притягивают зло. А бывают такие, которые притягивают только мух.
Отвращение к мухам легко превращается в симпатию к паукам.
Он не сумеет поймать даже мухи, попавшей в кипяток.
Какова твоя цель в философии? — Показать мухе выход из мухоловки.
Если друг мой дружит с моим врагом, то мне не следует водиться с этим другом. Остерегайся сахара, который смешан с ядом, берегись мухи, которая сидела на дохлой змее.
Формула подобна клею. Она сродни также липкой ленте от мух, жертвами которой падают беспечные.
Я люблю осенних мух, это самое одинокое, что есть на свете.
Вышибала полз еле-еле, тихо, как муха с оборванными крылышками.
Я на всё решиться готов. Прикажете ль, кожу
Дам содрать с моего благородного тела, чтоб сшить вам
Дюжину тёплых калошей, дабы, гуляя по травке,
Ножек тёплых замочить не могли вы? Прикажете ль, уши
Дам отрезать себе, чтобы, в летнее время хлопушкой
Вам усердно служа, колотили они дерзновенных
Мух, досаждающих вам неотступной своею любовью?
Ориген в своих поучениях утверждает, что добрые ангелы подвержены заблуждениям, что они постоянно грешат и падают с неба, как мухи.
Укоренившееся заблуждение подобно мухе: ты сотни раз отгоняешь его, а оно вновь возвращается и мучает тебя все сильнее.
Смысл объявился вдруг там, где и мух не водилось, не то что смысла…
От уцелевшего кого
узнать бы, как тут жили встарь,
да жаль, не спросишь ничего
у мухи, влекшейся в янтарь.
Орёл не охотится на мух.
Благодаря имиджмейкеру курица запросто обретёт взгляд орла, но клевать она всё равно будет мух.
Долго ли будешь ты всяким скотам угождать?
Только муха за харч может душу отдать!
Кровью сердца питайся, но будь независим.
Лучше слезы глотать, чем объедки глодать.
Кто не довольствуется малым, а устремляет свои взоры на многое и дальнее, не задумываясь о причинах и следствиях, добьется того же, чего мухи: им ведь недостаточно, чтобы летать на цветы и деревья, вот и оказываются они задавлены, влетев порою в слоновые уши.
Книжный шкаф позабыли закрыть, и мухи оставили след в литературе.
1 августа 1925 г. Был вчера в городе, по вызову Клячко. Оказывается, что в Гублите запретили «Муху Цокотуху». «Тараканище» висел на волоске — отстояли. Но «Муху» отстоять не удалось. Итак, мое наиболее веселое, наиболее музыкальное, наиболее удачное произведение уничтожается только потому, что в нем упомянуты именины!! Тов. Быстрова, очень приятным голосом, объяснила мне, что комарик — переодетый принц, а Муха — принцесса. Это рассердило даже меня. Этак можно и в Карле Марксе увидеть переодетого принца! Я спорил с нею целый час — но она стояла на своем. Пришел Клячко, он тоже нажал на Быстрову, она не сдвинулась ни на йоту и стала утверждать, что рисунки неприличны: комарик стоит слишком близко к мухе, и они флиртуют. Как будто найдется ребенок, который до такой степени развратен, что близость мухи к комару вызовет у него фривольные мысли!
Глупцы замечают только промахи людей и не обращают внимания на их достоинства. Они подобны мухам, которые норовят сесть только на воспаленную часть тела.
Некоторые люди только и делают, что осуждают других, забывая о добрых делах представителей различных групп и национальностей и упоминая об их недостатках. Такой человек подобен мухе, которая покидает здоровое место и садится на рану, а причина этого кроется в порочности душ и дурном нраве.
Разинувшему рот, на влетевшую муху обижаться не стоит.
Законы – это паутина: крупные мухи сквозь нее прорываются, а мелкие — застревают.
Толстые большие мухи гудели возле уборной так, как будто давали концерт на виолончелях.
Посмотрите, кого мы убиваем: комаров и мух. Потому что они вредители! Львов и тигров. Потому что это прикольно! Цыплят и свиней. Потому что мы голодны! Фазанов и перепёлок. Потому что это прикольно… и мы голодны! Ну и людей… Мы убиваем людей, потому что они вредители… и это прикольно!
…Все мои чувства резко обострились, ощущение, будто бы из меня вытягивают паутину, усилилось, и странное чувство пустоты, уже мной ощущавшееся, сделалось столь явным, что сердце словно зависло, раскачиваясь в пустом пространстве… Воздух наполнился поющими, жужжащими звуками… но они не мешали мне слышать дыхание сидевших за занавесом. Я почувствовала себя такой слабой, что решила, что умираю. Муха, опустившаяся на руку, вызвала боль, подобную зубной, устремившуюся вверх по руке. Наконец условный сигнал был подан, шторы распахнулись. Предо мной предстала материализованная фигура… <После того, как снимок был сделан> я ощутила глубокое облегчение и подумала: теперь можно расслабиться. Возможно, я некоторое время была без сознания, не знаю. Но меня привел в чувство голос у самого уха, произнесший: «Её нет, она исчезла»… Я попросила воды, но тут же подумала — чей же это голос просит воды? Он был вроде бы моим, но исходил то ли из пустоты, то ли от кого-то другого. Воду принесли, она была выпита и освежила меня, но этот акт словно бы проделал за меня другой человек, женщина, говорившая за меня… И тут я подхожу к самой странной части этого удивительного эксперимента. Когда фотографическая пластина была проявлена, на снимке выявилось нечто поразительное. Материализованная фигура, попавшая в объектив, была одета в белые, ниспадающие одежды. Волосы опускались на плечи — непокрытые, как и руки. Фигура, скорее всего, принадлежала другой женщине, но лицо было несомненно моим… А на стуле чуть сзади располагалась фигура в моей одежде, с неповрежденными черными повязками на запястьях и лентой на талии, но лицо её было мне незнакомо, и эта незнакомка взирала на происходящее с огромным удовлетворением и самодовольством… Мы не смогли понять смысла происшедшего, и объяснения не последовало, если не считать комментария «Уолтера», который, когда его спросили об этом, сказал лишь: «Да, многое тут перемешалось»
Мечты сбываются. И забываются. Именно так это работает. Не нужно мечтать о совершенной литературе, об идеальном спутнике, о полете в космос, о мире во всем мире. Нужно просто жить, нужно двигаться вперед, писать книги, лететь в космос, любить… Напрасно мы пытаемся все контролировать! Есть реальная сила, которая много больше нас. Мы можем сколько угодно воображать себя пауками, творящими свою реальность, высасывающими жизненные силы мух, нападающим на соседей… Может, мы и пауки, но однажды взойдет жаркое солнце – и не останется от нашей паутины ни следа, ни тени.