Бонд может быть черным, почему нет? Главное ведь не цвет кожи, а талант актера. А вот Бонд-француз — это исключено.
Мальчиком лет тринадцати я впервые услышал французские слова: свобода, равенство и братство — ведь для нас всякий белый — это француз. И мне захотелось познакомиться с французской цивилизацией, прощупать, что скрывается за этими словами.
Французы не очень-то тратятся на то, чтобы быть довольными и весёлыми, но готовы разоряться, чтобы казаться довольными и заставлять других думать, что веселятся; при этом они поглядывают по сторонам, чтобы видеть, смотрят ли на них.
… Платини – француз, а мы знаем, что представляют из себя эти люди. Они искренне верят в то, что именно они лучше всех.
Падение колокола в Москве произвело сильное смущение в народе. И в самом деле, каким предзнаменованием должно было показаться это происшествие! В самое время присяги новому государю упал колокол в 2000 пуд. с Ивана Великого, продавил три этажа и остановился на земле. Несколько человек, говорят, убило, иные говорят, что он упал на алтарь и разломал его.
Как должно смутить это известие нового государя и всех в Петербурге! Очень жаль, что первые минуты царствования могут быть смущены такими предзнаменованиями. Но весьма может быть, что это было дело каких-нибудь злонамеренных людей! Право, это кажется вероятнее; иначе это что-то уже слишком эффектно. В Москве стараются придать сколько возможно доброе истолкование этому происшествию. И точно говорят, что этот же самый колокол упал в 1812 году перед изгнанием французов; из этого заключают, что и теперь скоро их прогонят.
Говорят, что с 1812 года этот колокол висел на припаянных углах, которые теперь и отвалились от усердного звона. Константин ходил смотреть в Кремль издали.
После трех рюмок коньяку француз переходит на минеральную воду, а русский на «ты.»
Сознавая слабость подготовки своих драгун, Наполеон решил взять если не качеством, так количеством ? массированным их применением на полях сражений. В битвах под Ваграмом (1809), Бородином (1812), Дрезденом, Лейпцигом (1813), Монмиралем (1814), Ватерлоо (1815) в атаки устремлялось до 10 тыс. всадников (огромная, по меркам XVIII века, цифра). В походе на Россию участвовало 4 драгунских полка ? из дивизии генерала Лагуссе и кавкорпуса Груши. Воины последнего штурмовали батарею Раевского в ходе Бородинского сражения. Но проявить знаменитую галльскую отвагу в столкновении с русскими кавалергардами и конногвардейцами французам не удалось. Зато 14 российских конных полков покрыли себя славой в бою и продолжали приумножать ее в дальнейшем.
Во мне есть итальянская кровь, но я не до конца итальянец. Я немного голландец, немного француз и немного немец. Но у меня итальянское имя, и именно поэтому я привык ассоциировать себя именно с итальянской частью.
Кроме того, он [ Джо Дассен ] принадлежит к англоязычной культуре, которая очень отличается от французской. Вот я великолепный образчик последней: вполне среднестатистический француз во всем его убожестве или во всем его великолепии – раз на раз не приходится, да и от точки зрения зависит. Иногда я мыслю иначе, чем он; это вызывает недоразумения и затрудняет общение. Чаще всего у нас возникают несогласия, когда нужно сочинить веселую песню. Конечно, до солдафонского юмора я не опускаюсь, но мне нравится французская народная фривольность, честная и прямая, не обремененная лишними сложностями… В то время как он ценит более тонкий юмор, более иносказательный, и принимает за вульгарщину то, что на самом деле является юмором "местного разлива."
Если оценивать с точки зрения феноменологии, то что пришло в опыт людей и потом не будет ими забыто, дальше с этим и пойдут, то в этом смысле тот Чемпионат мира по футболу… Ну да, драматичный был финал. Но даже то что проиграли французы по пенальти, уже после дополнительного времени с итальянцами, всё равно — всё перекрывает одно: «Есть многое на свете, друг Горацио, о чём сказал Зидану Матерацци.»
Веселость у французов происходит от их духа общительности, у итальянцев — от воображения, у англичан — от оригинальности характера; веселость же немцев — философическая: они шутят скорее с вещами и с книгами, чем с себе подобными.
Вообще, они [французы] расслабились, если честно. Всё это происходит от невероятного расслабления. Расслабление, между прочим, является обратной стороной благополучия. Те, кто считает, что надо всеми силами стремиться к благополучию, причем, к постоянному его росту, не понимают простой вещи — благополучие очень часто отрывает вас от реальной жизни и делает вас уязвимыми, и вот в случае с Европой — мы сейчас видим, как это происходит. Вот это совершенно безмерное, бесконтрольное стремление к росту комфорта, абсолютизация комфорта, обожествление комфорта, идеализация комфорта — она, на самом деле, делает вас более слабыми и более уязвимыми. Поэтому, нужно быть в тонусе всегда, а находиться в тонусе в ситуации все более растущего комфорта невозможно.
Вампиры приобрели невероятную популярность за последние годы, мюзикл как жанр пришелся французам по душе, сегодня нет вечера, когда бы в Париже не шел бы музыкальный спектакль.
Другое дело, что не всегда они отличаются высокими художественными стандартами, многие пытались, не у всех получилось.
Проблема еще и в том, что тексты музыкальных номеров переводить на французский сложно, у языка Мольера иная мелодика и ритм, английский хорош для ритмизованного пения, и даже немецкий, с французским может получиться полная засада.”
Однажды во время обсуждения хлебопоставок, в начале 30-х годов, секретарь одной из областей сострил, говоря о том, что его область не может поставить больше зерна:
— Как говорят французы, даже самая прекрасная женщина не может дать больше того, что у нее есть.
Сталин поправил:
— Но она может дать дважды.
Один мудрый француз патологоанатом презирал научные степени, но считал, что презирать удобнее, находясь на высшей ступени этой проклятой лестницы, а не у подножия ее. Запомните, Устименко: человека, стоящего внизу, могут заподозрить в тупости и зависти.
Господа московские и всякие иные русские капиталисты! Пустите ли вы французов, немцев, шведов, англичан и американцев эксплуатировать и это русское богатство и нажить на нем хороший барыш или сами догадаетесь взять его, когда вновь вам указывает на большое наживное дело тот, кто давно следит за судьбой русской нефтяной промышленности и ничего больше не хочет, как того, чтобы она развивалась до тех размеров, какие соответствуют природным запасам страны. Покажите миру хоть на этом деле, что можете сами справиться со своим богатством, когда дана вам широкая, разумная свобода и есть русский пример. Вам, господа русские капиталисты, предстоит осветить и смазать Россию и Европу, разделить эту службу с Америкой да по пути превратить четырехкопеечный продукт в пятирублевый, отчего пристанет кое-что и к вашим рукам, и к рукам тысяч рабочих, которые потребуются для того, чтобы поворотить эти миллионы пудов, втуне лежащие под землей.
У нас, у бельгийцев, проблемы с культурной самоидентификацией. Понимаете, мы ведь не французы. Все эти великие французские авторы — не наши. И нам надо искать свой путь.
О Каткове можно сказать, что он был, как выражаются французы, неудобный сожитель. Обладал он натурою деспотическою и в высшей степени страстною, не допускал никаких компромиссов и уступок в ущерб делу, которое близко принимал к сердцу.
Французам, а особливо Неаполитанской коннице, кричать пардон, чтобы оная к нам переходила. Пальбою не должна пехота много заниматься; но только идти в штыки и брать в полон.
Немцев упрекают в том, что они всегда подражали во всем французам и англичанам; но забывают, что это самое умное, что они, как нация, могли сделать, потому что собственными силами они не произвели бы ничего дельного и хорошего.
О Каткове можно сказать, что он был, как выражаются французы, неудобный сожитель. Обладал он натурою деспотическою и в высшей степени страстною, не допускал никаких компромиссов и уступок в ущерб делу, которое близко принимал к сердцу.
Нации, народу, армии, всем французам не следует забывать о своем прошлом: ведь оное составляет их славу.
Благодаря тому, что сегодня теория относительности удовлетворяет вкусам читателей, в Германии меня называют немецким учёным, а для Англии я являюсь швейцарским евреем. Если же дойдёт до моего очернения, то характеристики поменяются местами, и для Германии я стану швейцарским евреем, а для Англии — немецким учёным.
Более поздний вариант: «Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы — что я гражданин мира; но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы — евреем.»
Моя цель заключается в том, чтобы примирить всех французов на основе крепкой власти, морали, национальной гордости и любви к трудолюбивым и страдающим классам.
Я полагаю, что задел какой-то нерв, который есть у русских и некоторых французов. (Хотя, кажется, я намного популярнее в России, чем во Франции.) Думаю, это связано с юмором и ещё особенным взглядом на мир, с некоторой долей неуважения и шутливости.
Французский язык в сущности беден, но французы умеют использовать все, что в нем имеется, в интересах разговорной речи, и поэтому они на деле богаты словом.
Когда кто-то говорит, что он поляк, француз, еврей, татарин, грузин, его никто в этом не обвинит. Но если скажешь: «Я русский», — сразу начинаются разговоры о шовинизме. Это тенденциозная несправедливость!
Это был человек, который знал семь языков. Он общался с мировой элитой. В его доме под Парижем можно было встретить голливудских режиссеров, продюсеров, музыкантов. Там собирались русские, украинцы, французы, самые разные люди. Вот таким был Василий Слипак.
Он имел уникальный дар к языкам, потому что не должен был их учить. Курсов никаких не заканчивал! Он приехал из Франции и уже говорил по-французски. Быстро усваивал язык страны, в какую бы не попал, — польский, испанский, немецкий, русский… Ему это очень легко давалось. Он не тратил на изучение языки времени, как, например, я. В этом плане я брату завидовал. Причем он не только говорил, но и писал. Французы очень хвалили его французский язык. По-видимому, ему помогал музыкальный слух. Кроме того — хорошая память от природы. Отсюда и широкое общение, и возможность карьерного роста.
Это случилось 18 ноября (1918 г.) в 7 часов 30 минут утра. Стевени [полковник Дж. Ф. Нилсон и капитан Л. Стевени – члены британской военной миссии – прим.] оделся и прошел в Ставку, где новости были с радостью подтверждены. Когда возбуждение спало, объявили, что верховный правитель официально посетит высших представителей Антанты, начиная с французского верховного комиссара М. Реньо, чей поезд стоял на одной из веток недалеко от вокзала примерно в 3 километрах от центра города. Нилсон случайно оказался в Ставке, когда Колчак в британском мундире с русскими адмиральскими эполетами собрался уезжать. Колчак предложил Нилсону подвезти его, и Нилсон приглашение принял, а французы по-своему истолковали сей факт: верховный правитель впервые после переворота появился на публике вместе с серым кардиналом в хаки.
Француз ли я?..
Анализ моей коллекции пословиц показывает, что у всех народов мира есть пословицы о море, даже у тех, что живут далеко от побережья: у народов Средней Азии, Центральной части Африки, Центральной части России и Сибири. Можно было бы предположить, что у так называемых, «морских» наций – испанцев, англичан, голландцев, французов и других, морских пословиц будет больше, чем у «сухопутных», но в действительности это не так! Культура людей разных национальностей в равной степени обогащена поучительными фразами народной мудрости и поэтому смысл всех пословиц во много интернационален. Например, пословица «Капля за каплей — образуется море» есть практически на всех языках. Другое дело, что не во всех национальных сборниках эта пословица упоминается. В данном случае очень много зависит от того, как тщательно составителем были собраны и опубликованы подборки пословиц. Анализ тематических сборников это подтверждает. Так, в уже упомянутых книгах пословиц кашубов или майори количество морских пословиц больше чем удалось найти в португальских или датских изданиях. Это нисколько не умаляет образность фольклора этих наций, но показывает, что изучение этой темы может быть продолжено
Бородинское сражение было самое прекрасное и самое грозное, Французы показали себя достойными победы, a Русские заслужили быть непобедимыми
Для мыслящего человека нет ни француза, ни англичанина: кто нас просвещает — наш соотечественник.
Франция разделена на сорок три миллиона французов.
… убежденный лютеранин, он пишет историю папства в период Контрреформации, и ее с благосклонностью принимают во всех католических странах; немец, он пишет историю Франции и не вызывает неудовольствия французов.
Благодаря тому, что сегодня теория относительности удовлетворяет вкусам читателей, в Германии меня называют немецким учёным, а для Англии я являюсь швейцарским евреем. Если же дойдёт до моего очернения, то характеристики поменяются местами, и для Германии я стану швейцарским евреем, а для Англии — немецким учёным.
Более поздний вариант: «Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы — что я гражданин мира; но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы — евреем.»
Суть в том, что все мы рождаемся в вонючей провинции. Но если повезёт, умираем французами.
Истина вспыхивает не только из столкновения мнений, как говорят французы, но также из внутренних противоречий лжи.
Провели чемпионат мира по пьянству. Первое место заняли…
— Русские?
— Нет, финны. Второе место заняли…
— Русские?
— Нет, французы. Третье место заняли…
— Русские?
— Американцы.
— А русские?
— А русские в жюри сидели.
Народ! За кого ты вступился? Обольщенные поселяне! кому вы помогаете? Французам, нарушителям общей тишины и врагам общего спокойствия. Французы отвергли Христа Спасителя; они попрали законное правительство; страшитесь их разврата. Англия покровительствовала вам; она вас не оставит. Вы были счастливы верою; храните ее. Бог Христиан, увенчавший нас победами, привел нас к горам вашим: мы вступим в них, если будете упорствовать в ослеплении своем. Жители Луцернской и Сент-Мартинской долины! еще есть время, обратитесь на путь истинный; спешите под наши знамена; с небес ниспосылается на них благословение; на земле озарились они блеском побед. Пользуйтесь избытками ваших долин; будьте нашими друзьями, не отвергайте покровительства Англии. Дорожите совестью своей: да не упрекнет она вас в том, что вы были сопутниками утеснителей Веры и прав народных. Бегите от лжеучителей; соединитесь с нами и будьте защитниками законной вольности и общественного спокойствия
Мы должны хорошо осознавать всю важность этого дня, потому что сегодня в гостеприимных стенах Булонь-сюр-Мера встречаются не французы с англичанами, не русские с поляками, а люди с людьми.
В перестройку газеты живописали американскую, германскую, японскую системы управления. И наивно призывали: делайте «как там», и уровень жизни будет «как там». Однако практика научила, что нам не стать ни англосаксами, ни французами, ни тем паче японцами.
Серьезно к этому [«нефартовости»] относиться не стоит. А если как к элементу игры, тогда давайте смотреть и на победные встречи, на которых я работал. Матч в «Лужниках», когда обыграли англичан – 2:1; встречу в Париже с французами, победа – 3:2; «матч Евсеева» против Уэльса – 1:0…
Французы поняли, что я вышел за рамки закона лишь для того, чтобы восстановить закон.
Мы должны напомнить парижанам, французам и иностранным туристам о грубом акте агрессии против Украины и неприемлемой аннексии Крыма со стороны России, а также привлечь внимание мирового сообщества к преступлениям русской власти на территории нашей страны.
Возьмите французов — из-за хорошего вкуса они совершенно разленились.
Я глубоко шокирован тем, что произошло. Я не прошу никаких привилегий, я признаю свои ошибки, я отдаю себе отчет в последствиях. Я не тот человек, который избегает ответственности. Но в конце концов я призываю каждого француза, который смотрит и слушает меня, задуматься, нормально ли это – прослушивать мои личные разговоры, начиная с сентября прошлого года?
Может ли неправдоподбное быть правдой?
Может. Никто никогда не видел, чтобы ворона и лисица разговаривали, а ведь они говорили друг с другом — и по-французски, во времена Лафонтена, и по-русски, языком Крылова. И никогда ни французы, ни русские не считали, что это неправда. Неправдоподобно, а правда. Да ещё какая большая и живучая. Потому что еще не вымерли ещё хитрые льстецы, ни падкие на лесть глупцы.
Вот, однако, сведения о его смерти, почерпнутые из самого чистого источника. Дантес пустой человек, но ловкий, любезный француз, блиставший в наших салонах звездой первой величины. Он ездил в дом к Пушкину. Известно, что жена поэта красавица. Дантес, по праву француза и жителя салонов, фамильярно обращался с нею, а она не имела довольно такта, чтобы провести между ним и собою черту, за которую мужчина не должен никогда переходить в сношениях с женщиною, ему не принадлежащею. А в обществе всегда бывают люди, питающиеся репутациями ближних: они обрадовались случаю и пустили молву о связи Дантеса с женою Пушкина. Это дошло до последнего и, конечно, взволновало и без того тревожную душу поэта. Он запретил Дантесу ездить к себе. Этот оскорбился и отвечал, что он ездит не для жены, а для свояченицы Пушкина, в которую влюблен. Тогда Пушкин потребовал, чтобы он женился на молодой девушке, и сватовство состоялось.
И вот Илья Петрович <Чайковский>, ничего никому не говоря, ни даже брату, ходившему «под француза», с которым принято советоваться во всех делах, едет к Кюндигеру, тому самому петру?шиному учителю, которому пришлось отказать когда-то и о котором все говорят, как о человеке понимающем. Он решил спросить его: есть ли у сына талант?
Человеком я стал благодаря природе, а французом – благодаря случаю.
Каждый дурак может понять, что там, в лагере наших врагов, как раз и не может быть национального возрождения России, что как раз с той стороны и не может быть речи о борьбе за благополучие русского народа. Потому что не из-за прекрасных же глаз все эти французы, англичане помогают Деникину и Колчаку – естественно, что они преследуют свои интересы. Этот факт должен быть достаточно ясен, что России там нет, что Россия у нас…
В пылу геройском
Солдат усталость позабыл…
Но не Груши, а Блюхер с войском
Зашел французам прямо в тыл.
Про сопротивление, кстати, сразу смешно. Самое известное сопротивление было, как известно, во Франции. Французы, сперва сдавшие родную страну немецким нацистам практически без боя, немного погодя организовали Ля Резистанс, то есть Сопротивление, чтобы дать отпор проклятым немецким оккупантам. Не все при этом знают, что на восточном фронте против нас, русских, французов воевало больше, чем воевало в Сопротивлении. Но это, конечно, мелочь.
Европейский союз умрёт, потому что народы больше не хотят его. Мы сделаем выбор в пользу другой Европы: европейская идея, попранная сторонниками федерализации, получит новое дыхание и обретёт новые очертания в виде Европы наций. <…> Демократическое восстание народов уже началось: в США, Великобритании, Италии, Индии, во всем мире патриоты заговорили на одном языке. Это большое планетарное движение, приглашающее народы к гордости, самоуважению, балансу интересов, здравому смыслу, уважению свободы и к сотрудничеству, призывает нас, французов, присоединиться к нему, и Франция, будучи великой страной, возведшей свободу в идеал, должна сыграть в нём важную и даже движущую роль.
Многие французы больше ни во что и никому не верят. Я предлагаю им новый выбор.
Еще только приоткрылась дверца в двадцатый век. Здесь с воздушных змеев начиналось воздухоплавание, где-то на пустыре запускали монгольфьер. На циклодроме гонщик Сергей Уточкин соперничал с французами и немцами, неизменно побеждая; дань восхищения ему отдал каждый юный одессит, в том числе и Коля Корнейчуков, бывший его страстным поклонником. Поколение постарше вписало рыжего Уточкина в свои мемуары как мотоциклиста и велосипедиста, поколение помладше — как летчика.
Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы — что я гражданин мира; но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы — евреем.
Для англичанина, американца, русского весь мир представляет поле деятельности… Только мы, французы, такой благоразумный народ, что сидим на одном и том же месте, если нас не оденут по-солдатски. Мы живем там, где родились.
У государств, как и у людей, есть два пути решения сложного, болезненного вопроса. Один — начать с самого трудного (как говорят французы, лучший способ отделаться от неприятности — сразу прямо наступить на нее), все остальное будет в сто раз легче. Другой — начать с менее важных вещей с тем, чтобы постепенно подходить к основным проблемам, втягиваться, «нарабатывать инерцию.»
Для француза немыслимо дожить до средних лет, не получив сифилис и орден Почётного легиона.
Нас увлекает просвещенная Европа… Да, там впервые восстановлены изгнанные было из мира мерзости языческия; оттуда уже перешли оне и переходят и к нам. Вдохнув в себя этот адский угар, мы кружимся, как помешанные, сами себя не помня. Но припомним «двенадцатый год»: за чем это приходили к нам французы? Бог послал их истребить то зло, которое мы у них же переняли. Покаялась тогда Россия, и Бог помиловал ее. А теперь, кажется, начал забываться тот урок. Если опомнимся, конечно, ничего не будет; а если не опомнимся, кто весть: может быть опять пошлет на нас Господь таких же «учителей» наших, чтобы привели нас в чувство и поставили на путь исправления. Таков закон правды Божией: тем врачевать от греха, чем кто увлекается к нему.
Как только стало понятно, что весеннее наступление австрияков развивается с неожиданным и даже странным (для французов) успехом, генерал Груши? принял, несомненно, прекрасное решение…, одно из лучших в своей биографии. Такой поступок сделал бы честь любому генералу, тем более, если он представляет собой нечто, вроде груши. Явившись в очередной раз на обязательные «военные сборы», принц Карло Эмануэле ди Савойя-Кариньяно получил некий приказ…, — точнее говоря, он был поставлен перед выбором, неприемлемым для чести аристократа…, и вообще, мало-мальского приличного человека. Разумеется, приказ был только предлогом, — несомненно, красивейшим из предлогов. Такими приказами, прошу прощения, более пристало бы обивать груши, а не наклонять солдата республиканской армии…, пускай даже и рядового.
У французов чувство национальной чести всегда тлеет под пеплом. Достаточно лишь искры, чтобы разжечь его.
Французы были только обезьянами и актёрами этих идей, вместе с тем, их лучшими солдатами и, к сожалению, одновременно их первой и самой значительной жертвой…
Англичане коллективно, как народ, плуты, индивидуально честны. Наоборот, французы, честные как народ, индивидуально — плуты.
Французы почти не говорят о своих женах: боятся говорить при посторонних, которые знают этих жен лучше, чем сами мужья.
Тех, кто не владеет украинским языком, обязательно посадят. Таких людей нужно сажать в тюрьму хотя бы на полгода, как это делают французы за использование англицизмов
Настанет день, когда мы воочию увидим два гигантских союза государств — Соединенные Штаты Америки и Соединенные Штаты Европы, которые, став лицом друг к другу и скрепив свою дружбу рукопожатием через океан, будут обмениваться своими произведениями, изделиями своей промышленности, творениями искусства, гениальными дарованиями; увидим, как они поднимают новь на всем земном шаре, заселяют пустыни, под оком создателя совершенствуют все созданное им и ради всеобщего благоденствия сочетают воедино две необъятные силы — братство людей и могущество Бога! И этого дня не придется ждать четыреста лет, ибо мы живем в эпоху, когда время движется быстро, когда бурный поток идей и событий увлекает народы с небывалой стремительностью, когда один год нередко выполняет задачу целого столетия. Что же все мы — французы, англичане, бельгийцы, немцы, русские, славяне, европейцы, американцы, — что же мы должны сделать, дабы этот великий день настал как можно скорее? Любить друг друга!
Как-то не воспринимаю похвалу. Все время думаю: а что в этом такого особенного? Я просто с детства увлекаюсь пением. Я приезжал во Францию на конкурсы и фестивали, и в 1996 году директор фестиваля предложил мне остаться. Так случилось, что я остался там на 19 лет. Для меня это лучшая профессия, она мне действительно интересна. Но сейчас в Украине война. Некоторые французские телеканалы подают российскую пропаганду. Спросишь у француза, что происходит в Украине. Он ответит: «Да ничего, у них там гражданская война.»
Франция проиграла сражение, но она не проиграла войну! Ничего не потеряно, потому что эта война — мировая. Настанет день, когда Франция вернёт свободу и величие… Вот почему я обращаюсь ко всем французам объединиться вокруг меня во имя действия, самопожертвования и надежды.
Многие ошибаются или притворяются, что ошибаются, относительно духа французов: они считают французов независимыми, врагами всякого ига, всякой власти — и грубо ошибаются. Француз тщеславен и хвастлив; он любит задирать и вызывать власть, но не ниспровергать её. Ибо кого станет он потом задирать?
Мы будем продолжать всеми средствами, которые позволяет конституция. Мы будем неотступно продолжать реформы. Неустанно мы будем двигаться вперед ради Франции и ради французов.
Половина лучших столичных парикмахерских принадлежала французам, и эти парикмахерские были учебными заведениями для купеческих саврасов.
Западная культура у нас с давних времен прививалась только наружно, через парикмахеров и модных портных. И старается «французик из Бордо» около какого-нибудь Леньки или Сереньки с Таганки, и так-то вокруг него извивается, и так-то наклоняется, мелким барашком завивает и орет:
— Мал-шик!.. Шипси!..
Пока вихрастый мальчик подает горячие щипцы, Ленька и Серенька, облитые одеколоном и вежеталем, ковыряют в носу, и оба в один голос просят:
— Ты меня уж так причеши таперича, чтобы без тятеньки выходило а-ля-капуль, а при тятеньке по-русски.
Прочтите, что пишут американцы о Толстом, или французы о Чехове, или англичане о Мопассане — и вы поймете, что духовное сближение наций — это беседа глухонемых.
Я взял карету и поехал в Ибург — замок, находящийся на одной из самых крайних к Рейну вершин Шварцвальда: оттуда видна вся долина Эльзаса до Страсбурга. Погода была ясная, и отчетливо рисовалась линия Вогезских гор на небосклоне. Канонада прекратилась за несколько минут до моего прибытия в Ибург; но прямо против горы, по ту сторону Рейна, из-за длинного сплошного леса поднимались громадные клубы чёрного, белого, сизого, красного дыма: то горел целый город.. Дальше, к Вогезам, слышались ещё пушечные выстрелы, но всё слабее… Явно было, что французы разбиты и отступают.