По-моему, противозачаточные таблетки изменили женскую психологию. Если подумать о миллионах женщин, которые ежедневно принимали и принимают гормоны, становится ясно, что это не могло пройти бесследно. Я правда верю, что без таблеток феминизм не развился бы до такого абсурда.
Феминизм пугает, потому что больше всего человек боится свободы и не знает, что с ней делать.
Феминизм — теория, лесбиянство — практика.
Шаг к истине для женщины.
Взять феминизм и делать всё наоборот.
Я никогда не могла точно определить, что же такое феминизм. Я только знаю, что люди называют меня «феминисткой», каждый раз, когда я отказываюсь быть ковриком для ног.
Мужская энергетика — это и есть то, к чему стремится феминизм, не понимая сам того, что быть пародией на мужчину — это, в общем-то, хреновая цель. Это цель, которая: а) недостижима и, во-вторых, б) может быть только пародией. Мне кажется, у женщин в политике так и не обнаружено компромисса между тем, чтобы показать преимущество женского начала и, при этом, выгодно склеить его с абсолютно мужским миром политики. <…> У большинства женщин в политике, в лучшем случае, получилось перестать быть женщинами.
Возьмем, к примеру, слова Шейлин Вудли: «Я думаю, что идея о том, что надо дать власть женщинам, а у мужчин отнять власть, никогда не будет работать, потому что необходим баланс». Давайте просто закроем глаза, глубоко вздохнем и постараемся помнить о том, что нам нужно просто перечислить факты. Вернитесь к определению сути феминизма и начните оттуда. Можно попробовать сказать: «Феминистское движение никогда не предлагало и не предлагает лишить мужчин прав. Такие идеи просто-напросто не имеют никакого отношения к феминизму. Феминистки борются за то, чтобы разделить власть поровну между мужчинами и женщинами».
Эти три десятилетия феминизма были также отмечены сильными волнениями, поскольку открылись новые факты насилия над женским телом: изнасилования, педофилия, унижение лесбиянок, физическая жестокость по отношению к женщинам, сексуальные домогательства, ограничение деторождения, международные преступления, связанные с женским обрезанием. Все эти неизвестные ранее действия были разоблачены, что помогло уберечь многих женщин. Мы обратили свою ярость в энергию созидания, чтобы подавить ответное насилие и залечить душевные травмы.
Нигде не видел более затравленных мужчин, чем в Америке. Они в жутком состоянии находятся, агрессивный феминизм их добивает. Я помню, в Бостоне в институте один почтенный преподаватель, русский математик, шел по коридору, а какая-то секретарша несла принтеры. Он открыл ей дверь, а она обвинила его в сексуальных домогательствах, хотя у него это было инстинктивное движение: женщина тяжелую железяку тащит. Был публичный скандал, и ему пришлось уйти из института.
Отбросим в сторону метафоры и гиперболы — то, что называется «радикальным феминизмом», представляет собой фашизм.
Феминизм не участвовал ни в каких войнах. Он не убивал своих оппонентов. Он не создавал концентрационных лагерей, не морил
врагов голодом, не совершал никаких жестокостей. Феминизм боролся за образование, за право голоса, за улучшение условий труда, за безопасность на улицах, за службы ухода за детьми, за социальные пособия, за кризисные центры для переживших изнасилование, за убежища для женщин, за реформы законодательства. Если кто-то говорит: «О нет, я не феминистка», спросите: «Почему? В чем ваша проблема?»
Феминизм — это не ругательство. Оно не означает ненависти к мужчинам, оно не означает, что ты ненавидишь девушек с красивыми ногами или загаром. Оно не значит, что ты стерва или лесбиянка. Оно значит только то, что ты веришь в равенство.
Кто-то сказал, что феминизм состоит не в том, чтобы говорить мужчинам, что женщины такие же люди, как они, а в том, чтобы говорить женщинам, что они такие же люди, как мужчины.
Феминизм — это когда уже не рассчитывают на Прекрасного Принца.