Remember the mind is your best muscle …BIG ARMS can move rocks, but BIG WORDS can move mountains… Ride the brain train for success….
В какой-то момент я стал защищаться. Противно, что я, Сильвестр Сталлоне, стал синонимом бездумного, односложного насилия. Я превратился в доисторического пещерного человека. Люди брали этого вымышленного героя и помещали в реальные обстоятельства. Это как защищать свою религию — тут нельзя победить. И чем больше я защищался, тем большим дураком выглядел.
Если окинуть взглядом свою жизнь, готов спорить, о 80% своих поступков вы пожалеете. Но жизнь — это и есть ошибки.
Помните, ум — ваш лучший мускул. Большие руки могут двигать камни, но великие слова способны свернуть горы… Ездите на поезде мозга к успеху.
It ain't over till its over
Все совершают ошибки.
Life's not about how hard of a hit you can give… it's about how many you can take, and still keep moving forward.
Счастливая жена — счастливая жизнь. Мне потребовалось 30 лет, чтобы до этого допереть. Когда вы собираетесь поспорить, убедитесь что есть повод посерьёзнее, чем пульт от телевизора. Теперь я знаю, как заполучить фантастическую, великолепную жену. Теперь я могу писать, могу думать и чувствую, что мне есть что доказывать.
Знаешь, малыш, жизнь — это не как сильно ты бьешь, а после каких ударов остаешься на ногах. Ты не можешь всю жизнь сваливать ответственность на других. Так только трусы делают.
Пояснение к цитате:
Сказано в адрес сына
Я слишком уважаю женщин, чтобы жениться на них.
Каждое утро я выползаю из кровати и спрашиваю себя: «Мне действительно это нужно?» И тащусь в спортзал в гараже. Это невесело, и я это ненавижу. Я занимаюсь в одиночестве, поднимаю штангу. У меня 25 разных сложных аппаратов, я один, мне хочется спать, все тело болит, и ты смотришь на них, и в каждом – 160 килограммов, а самое тяжелое, что ты поднимал за последние восемь часов, – это подушка.
Один человек имел смелость въехать в мою машину. Я вышел и говорю: «Тебе не кажется, что стоит извиниться?» Он отвечает: «Иди в жопу». Я только что подвозил своего сына и сказал этому парню, что у меня в машине мог быть ребенок. Он опять: «Иди в жопу». Я почувствовал себя обязанным, морально и в прочих смыслах, ему врезать. Совершенно в стиле Рокки я с размаху дал ему левой. Этот удар стоил мне 15 000 долларов.
Я отбрасывал слишком большую тень, и мой сын стал съеживаться. Он винил меня во всех неудачах: если бы отцу не досталась вся слава, если бы отец не оставлял таких больших следов на песке. Я подумал: «Господи, он себя в гроб загонит»
Когда мне было шестнадцать, моя мать, всегда считавшая, что я талантлив, отвезла меня в институт Дрексела в Филадельфии, чтобы узнать, к чему я предрасположен в жизни. После трёх дней тестирования моей матери сказали: «Ваш сын отлично подходит на должность водителя сортировочной машины или помощника электрика, в особенности — электрика по лифтам».
Мир очень молод, и когда ты достигаешь определённого возраста, все считают тебя устаревшим.
С одной стороны – это фантастика, вокруг тебя красивые женщины, с другой стороны ужасно, когда они начинают все вместе говорить.
Я врожденный критик — себя и всего на свете, и у меня на все есть свое мнение.
Я не думаю, что человека надо мучить, запирать в шкафу или лишать любви. Но я точно знаю, что если у него всего в избытке, он не выработает ни сознательного взгляда, ни голода, ни чувства беззащитности, без которых невозможно писать. Большинство писателей и художников не довольны своим творчеством. Представьте, что вы выросли в доме, где вас окружала любовь и забота, и вам твердили, что вы самый лучший. Откуда у вас возьмется мотивация делать хоть что-нибудь.
I learned the real meaning of love. Love is absolute loyalty. People fade, looks fade, but loyalty never fades. You can depend so much on certain people, you can set your watch by them. And that's love, even if it doesn't seem very exciting.
Жадный и ленивый — верная формула карьерного провала.
Жизнь не о том, как сильно ты можешь ударить … она о том, сколько ударов ты можешь выдержать и всё ещё продолжать двигаться вперед.
Ты никогда не состаришься для скалолазания, если ты этим одержим.
Я как скаковая лошадь. Чем ты ее накормишь, так она и побежит.
Я должен делать то, чего ждут от меня зрители. Давайте признаемся: существует связь между мной, Рокки и Рэмбо. С годами стало трудно отличать настоящих и вымышленных людей. Когда я напрягаю свои артистические способности и показываю другую сторону себя — меня отвергают. О’кей, меня это устраивает. Я — стереотип, и ничего не могу с этим поделать.
Отказ для меня звучит, словно иерихонская труба над ухом, побуждая не отступать, а проснуться и взяться за дело
Я продолжаю твердить: я больше чем Рокки. Но правда в том, что это не так. Я хотел бы быть хотя бы половиной его. Я был глуп. Рокки — одно из самых честных моих творений
Когда я учился в школе, учителя часто говорили, что я закончу электрическим стулом.
Я заинтересовался бодибилдингом ещё в детстве — из-за кино. Однажды я увидел Стива Ривза в «Освобожденном Геркулесе» и подумал: «Этот странный парень с бородой и широченными икрами может разрушить храм в одиночку и замочить всю римскую армию. Мне тоже так хочется». Я стал размышлять о том, как бы мне хотелось выглядеть. Не всякому нравится быть слишком накачанным, потому что тогда ты не очень-то похож на человека. Ты похож на Геракла, что неплохо до тех пор, пока тебе не предложат роль бухгалтера.
Всю свою жизнь я тренировался, но как бы ты ни был умен, тебе нужен тренер. Ты должен ходить в спортзал, чтобы тебя оценивали и тобой руководили. Нельзя тренировать самоё себя. Также я отношусь к церкви. Церковь — это спортзал для души.
Я снимался голым. Мне тогда было нечего есть, меня выставили из квартиры, и я четыре ночи подряд провел на автобусной станции, пытаясь не попасться легавым и хоть немного поспать. Книги я положил в камеру хранения. Я был в отчаянии. Вот почему, прочитав в газете о возможности заработать за день сто долларов, я решил, что это подарок судьбы. А то, что пришлось раздеваться, меня особенно не волновало — там нет никакой порнографии, с чего бы мне волноваться? Когда ты голоден, ты делаешь много такого, чего обычно делать не стал бы. Смешно, до какой степени растягивается мораль в целях самосохранения. Но ещё смешнее, когда ты стоишь перед камерой и пытаешься убедить себя, что занимаешься серьёзным делом. Я думал: «Ну, может, это будет настоящее искусство». Так или иначе, я должен был сняться или ограбить кого-то. Я был на краю пропасти. А за два дня съемок я получил 200 баксов и выбрался с автобусной станции.