Людская ненависть должна иметь какой-то выход!
И не смейте меня больше упрекать в Доме-2. Я попробовала! Вывод: либо сиди без работы, либо делай фигню и не высовывайся.
Всегда не бойтесь говорить правду, порой это дорого стоит, но позволяет чувствовать себя человеком.
Недавно мы шли с мамой вместе, встречались, мы редко видимся, к сожалению, я очень быстро хожу, много занимаюсь спортом, и я так привыкла, я очень активный человек. Я ушла куда-то вперед, оглядываюсь, что-то продолжаю говорить, вижу — ее уже нет рядом. Она идет дальше: она не может так быстро идти. И вот это ощущение времени, возраста… Почему-то так прямо у меня сердце сжалось. И было очень грустно. Я чуть не заплакала.
Моё сердце — не дверь туалета, где написано «свободно — занято».
Как победу я буду расценивать возможность создать правую партию в России.
Я никогда не прощу… А впрочем, что за пафос? Никогда не прощу… Я все прощу. Я уже простила. Потому что вся наша жизнь проходит во лжи. Мы с детства врем сами, и врут нам. Ложь окутывает нас, вплетается в нас, становится нашим естеством, нашим воздухом, нашей кровью. В разновкусовом коктейле под названием «жизнь» все смешано так, что отличить вкус лжи практически невозможно. Так, легкая горчинка в общем вкусовом букете. Ложь может подстерегать нас на каждом углу. И то, что казалось таким искренним, таким светлым, может сразу стать уродливым и безобразным. Может, лучше умереть в матрице лжи, чем жрать перловку с Киану Ривзом на мрачном космическом корабле? Может, лучше прожить жизнь счастливо и умереть на руках любимой, чем узнать, что она всю жизнь изменяла тебе с садовником? Не знаю. Мне кажется, ложь других надо полюбить так же, как свою собственную. И тогда ложь мало-помалу превратится в единственную существующую для тебя правду.
Меня просто трясет. Такая доза массового вранья опасна для здоровья. Бедные, бедные люди. Зарекалась ведь не ходить на политические программы на федеральные каналы.
Не важно, кто кем был. Важно, кто кем стал.
Я считаю, что каждый человек, независимо от социального статуса и заслуг, имеет право на свое мнение.
Статистика как бикини: показывает много, но скрывает самое интересное.
Когда думала, что я на самом дне, снизу постучали.
Я Алексея [Навального] очень уважаю, я считаю, что он гораздо больше, чем я на сегодняшний момент сделал для оппозиционного движения в России. Я это признаю. Это факт.
Говоря красивые слова о родине, патриотизме, мы почему-то забываем о человеке. Каждом отдельно, который нуждается в сострадании, помощи, жалости и снисхождении. Ведь каждый может оказаться в этой ситуации и услышать, теряя сознание, отголосок сотни «сдохнисука» своего собственного народа. Почему здесь так любят ненавидеть? Писать гадости тем, кого не любят? Не просто оскорблять, а с темной ненавистью говорить обо всем, что не близко?
Это не друзья, таких друзей за одно место и в музей..
И вдруг оказывается, что главный подвиг — это просто не врать себе, не предавать себя и сохранять способность мечтать и не предавать своей мечты.
Восприятие того или иного произведения, человека, продукта — это уже не ответственность автора.
Суть воды — течь. Огня — гореть. Журналиста — задавать неудобные вопросы.
Я в 17 лет ушла из дома, у меня был гражданский брак. Этого я не скрываю. У меня были какие-то мужчины, были романы. Когда мне было всего 17 лет, мой гражданский муж меня в том числе материально поддерживал, это все было в моей жизни, я не стесняюсь об этом говорить. Но это уже моя история. И к моим родителям — ни к моей маме, ни к моему горячо любимому папе — это отношения не имеет.
Ну, хорошо, я вам нравлюсь меньше, чем Навальный. Я согласна – он больше заслужил этого. Но если так сложилась жизнь, что его не пускают, сколько десятилетий нам ждать, когда его пустят? Почему мы все должны терять время своей жизни из-за того, что с ним сложилась такая ситуация? Я против вот этого, поэтому в этом смысле бойкот, конечно, неэффективен. Он ничего не даст, мы опять не сможем все объединиться. Это опять позиция на разъединение. Часть проголосует за меня, часть уйдет на бойкот. И опять все кто в лес, кто по дрова. Это ни к чему не приведет.
Человек всегда должен уметь отличать конструктивную критику умных от злобливого какашкометательства слабых.
Такое ощущение, что в голову этого человека закидали говна разных сортов, а потом все это смачно встряхнули и одно от другого отличить нельзя, вот такой поток мыслей у этого человека!
Когда человек «в крупную клетку», он во всех своих эмоциях и поступках — «в крупную клетку».
Я веду передачу, которая является цитаделью, оплотом всех лохов – «Дом 2».
Если ты не знаешь, как ухаживать за собой, то какая вообще из тебя женщина!
Мне кажется, что просто на сегодняшний момент та система сдержек и противовесов, которая выстроена Путиным, она неэффективна. Поэтому он достаточно часто оказывается в ситуации, мы видим это и по пресс-конференциям, и по каким-то другим встречам, когда либо он не до конца информирован верно, либо он вообще дезинформирован.
Люстрации для меня – очень тревожный звоночек, потому что мы можем начать очередную охоту на ведьм, очередные чистки. Они в нашей стране начинались ровно с тех же призывов и лозунгов. И меня, честно говоря, это очень тревожит.
Оказывается, счастье можно только выстрадать и благодарить всех тех, кто способствовал твоему несчастью.
Я не мудила под ником.
Я не говорящая голова, читающая по бумажке. Я прежде всего человек с гражданской позицией.
Я думаю, что если бы вы работали в своей жизни столько, сколько я, вы бы сошли с ума. Я человек, который работает, вот я встаю с утра в 8 утра и я заканчиваю иногда после полуночи. Я очень много работаю. Все свои деньги я заработала сама.
В России темой, объединяющей всех без исключения, является День Победы, а следом за ним — ненависть к Ксении Собчак. Почему меня ненавидят так же единодушно, как Гитлера, мне непонятно.
Самые ничтожные люди те, кто пытается окружить себя менее успешными людьми, чтобы выделиться на их фоне.
Восемь человек не дошло до горы Эверест, а девятый дошел и стал человеком, который запомнился всем.
Коррупция — это прежде всего ложь.
Ставить мне в вину то, что мои родители тем или иным образом себя вели, это по крайней мере безнравственно. Я за их поступки отвечать точно не могу. Даже Иосиф Виссарионович Сталин признавал, что сын за отца не в ответе.
Трудно быть лошадью, когда все вокруг бараны.
Пока ты говоришь не то, что думаешь, слушаешь не то, во что веришь, и делаешь не то, что хочешь, — все это время и живешь совсем не ты…
Очень сложно жить и вести блог в твиттере в мире, где ценятся и воспринимаются только банальности и штампованные фразы. Черное и белое. Гитлер и Иисус. Сурковская пропаганда и госдеповские доллары. Я живу и всегда буду жить в мире оттенков, даже если буду жить в таком мире одна.
Я думаю, что Татарстан для Путина является одной из самых болезненных точек после Кавказа. Я считаю, что Татарстан и Башкортостан – это, в его понимании, две самые болевые точки, он боится сепаратизма в этих регионах.
Знаете, у нас принято так, что «ну на тебя там вылили ушат дерьма, а ты промолчишь, ты выше этого». Вот этой гордыни во мне нет, я отвечу.
Я хочу дожить до того времени, когда в России приводить хоть в чём-то в пример Сталина станет так же неприлично, как в Германии — Гитлера.
Бренд «Ксения Собчак» — это такая гигантская махина с непробиваемой броней из пафоса и цинизма, внутри которой сидит маленькая девочка и нажимает на рычаги.
Люди делятся на две категории: одни наслаждаются жизнью, а вторые смотрят на них. И завидуют.
Сейчас уже никто не помнит, но Сталин к фронтовикам относился очень негативно. Сам День победы начали праздновать только при Брежневе, а ветеранам, потерявшим на войне руки и ноги, в 1950-е годы вообще запрещалось селиться в крупных городах. Поэтому, с моей точки зрения, Сталин и Победа – это вещи абсолютно не связанные. Просто так исторически совпало, что мы победили во время правления Сталина.
Это был просто вопрос. Не призыв, не агитация. Просто вопрос. Но в нашей стране вопрос задать — это уже, видимо, преступление.
Мы все, к сожалению, всегда оказываемся не к месту, не ко времени, не ко «двору». И если мы будем этого бояться и позволять затыкать нам рот, то таких мест, где это будет уместно, никогда не появится.