Мы редко думаем о том, что имеем, но всегда беспокоимся о том, чего у нас нет.
Tалантливый человек думает быстрее и правильнее других, гениальный же человек видит другой мир, чем все остальные.
Одним из существенных препятствий для развития рода человеческого следует считать то, что люди слушаются не того, кто умнее других, а того, кто громче всех говорит.
Кто не любит одиночества, не любит и свободы.
Природный ум может заменить любое образование, но никакое образование не может заменить природного ума.
Каждый принимает конец своего кругозора за конец света.
Ежели не желаете нажить себе врагов, то старайтесь не выказывать над людьми своего превосходства.
Талант достигает цель, которую никто не может достичь; гений — ту, которую никто не может увидеть.
Чем больше человек имеет в себе, тем меньше требуется ему извне, тем меньше могут дать ему другие люди.
Тот, кто пишет для дураков, всегда может рассчитывать на широкую аудиторию.
Кто придает большое значение мнению людей, делает им слишком много чести.
Девять десятых нашего счастья зависит от здоровья.
Умные не столько ищут одиночества, сколько избегают создаваемой дураками суеты.
Подавляющее большинство людей… не способно самостоятельно думать, а только веровать, и… не способно подчиняться разуму, а только власти.
Иметь в себе самом столько содержания, чтобы не нуждаться в обществе, есть уже потому большое счастье, что почти все наши страдания истекают из общества, и спокойствие духа, составляющее после здоровья самый существенный элемент нашего счастья, в каждом обществе подвергаются опасности, а потому и невозможно без известной меры одиночества.
Человек может быть самим собой только пока он один; и если он не любит одиночество, он не будет любить свободу; ведь только когда он один, он действительно свободен.
Человеку, стоящему высоко в умственном отношении, одиночество доставляет двоякую выгоду: во-первых, быть с самим собою и, во-вторых, не быть с другими.
В одиночестве каждый видит в себе то, что он есть на самом деле.
Страдание — условие деятельности гения. Вы полагаете, что Шекспир и Гете творили бы или Платон философствовал бы, а Кант критиковал бы разум, если бы они нашли удовлетворение и довольство в окружавшем их действительном мире и если бы им было в нем хорошо, и их желания исполнялись? Только после того, как у нас возникает в известной мере разлад с действительным миром и недовольство им, мы обращаемся за удовлетворением к миру мысли.
Жениться — это значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить обязанности.
Мир во всех отношениях, безусловно, плох: эстетически он похож на карикатуру, интеллектуально — на сумасшедший дом, в нравственном отношении — на мошеннический притон, а в целом — на тюрьму.
Каждый человек может быть самим собою только пока он одинок.
Одержимый желаниями и стремлениями человек обречен на страдания…
Примириться с человеком и возобновить с ним прерванные отношения — это слабость, в которой придется раскаяться, когда он при первом же случае сделает то же самое, что стало причиной разрыва.
С точки зрения молодости жизнь есть бесконечно долгое будущее; с точки зрения старости — очень короткое прошлое.
Будем откровенны: как бы тесно ни связывали людей дружба, любовь и брак, вполне искренно человек желает добра лишь самому себе, да разве еще своим детям.
Наиболее сильный импульс философскому размышлению и метафизическому постижению вселенной придает нам сознание предстоящей смерти и видение страданий и несчастий жизни. Если бы наша жизнь не имела конца и не была исполнена страданий, то, быть может, никому бы и в голову не пришло спросить, по какой причине существует мир и почему он именно таков, каков он есть…
Убогий человек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватается за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит.
Мы теряем три четверти себя, чтобы быть похожим на других людей.
Сострадание к животным так тесно связано с добротой характера, что можно с уверенностью утверждать: кто жесток с животными, тот не может быть добрым человеком.
Постучитесь в гробы и спросите у мертвецов, не хотят ли они воскреснуть, и они отрицательно покачают головами.
Чувство собственной негодности представляет собою не только самое большое, но и единственное истинное духовное страдание: все другие духовные страдания могут быть не только исцелены, но и немедленно и совершенно подавлены уверенным сознанием собственной ценности. Кто вполне уверен в ней, может совершенно спокойно переносить страдания, которые иначе довели бы до отчаяния, – он может без радости и без друзей быть самодостаточным и опираться на себя, – столь могучим является то утешение, которое рождается в нас от живого убеждения в нашей собственной ценности, – и потому его надо предпочитать всем благам в мире.
Наоборот, в сознании собственного ничтожества не может утешить ничто на свете; его можно только замаскировать посредством обмана и фиглярства, или заглушить сутолокою жизни, но и то и другое – ненадолго.
Если подозреваешь кого-либо во лжи – притворись, что веришь ему, тогда он лжет грубее и попадается. Если же в его словах проскользнула истина, которую он хотел бы скрыть, – притворись не верящим; он выскажет и остальную часть истины.
Я не хотел бы быть Богом, который сотворил этот мир, потому, что страдания этого мира разбили бы моё сердце.
Всё, всё человек может забыть, только не самого себя, не свою собственную сущность.
Счастье — это чувство свободы от боли.
Вера и знание — это две чаши весов: чем выше одна, тем ниже другая.
Не говори своему другу того, что не должен знать твой враг.
Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так — все ночи напролет.
Общительность людей основана не на любви к обществу, а на страхе перед одиночеством.
Здоровье до того перевешивает все остальные блага жизни, что поистине здоровый нищий счастливее больного короля.
Oни говорят нам, что самоубиство есть величайшая трусость;… что самоубийство — грех; тогда как совершенно очевидно, что ничем так не дорожит человек — как его жизнью.
Чрезмерное чтение не только бесполезно, так как читатель в процессе чтения заимствует чужие мысли и хуже их усваивает, чем если бы додумался до них сам, но и вредно для разума, поскольку ослабляет его и приучает черпать идеи из внешних источников, а не из собственной головы.
Когда я слушаю музыку, мне часто представляется, что жизнь всех людей и моя собственная суть сновидения некоего вечного духа и что смерть есть пробуждение.
Каждый усматривает в другом лишь то, что содержится в нем самом, ибо он может постичь его и понимать его лишь в меру своего собственного интеллекта.
Каждого человека можно выслушать, но не с каждым стоит разговаривать.
Люди в тысячу раз больше хлопочут о наживании себе богатства, нежели об образовании своего ума и сердца, хотя для нашего счастья то, что есть в человеке, несомненно, важнее того, что есть у человека.
Средний человек озабочен тем, как бы ему убить время, человек же талантливый стремится его использовать.
Истина проходит через три стадии: сначала её высмеивают, потом ей яростно сопротивляются, и, наконец, принимают как очевидное.
Единственный мужчина, который не может жить без женщин, — это гинеколог.