Так как Яхве был задуман действующим совершенно материально, то в случае иудаизма жёсткая вера в единого Бога переплетается с практическим поклонением материи (материализм) и пустейшим философским суеверием, по поводу чего так называемый Ветхий Завет, Талмуд и Карл Маркс высказывают одинаковые взгляды. Это статическое самоутверждение является метафизической основой для выносливости и силы еврея, но также и для его абсолютной культурной бесплодности и его паразитического образа жизни.
Характер и манера обращения со многими прибалтами напоминают мне времена большевизма… Ваше ведомство сделало из них разочарованных, озлобленных и потерявших всякую надежду людей.
Вполне сознательно Гитлер допускал наличие антагонистических групп в партии, чтобы выступать в роли третейского судьи и фюрера.
I would adopt a standpoint, irrespective of whether someone was for or against it, if I felt deeply that it was right for the movement.
Только Сократ мог проповедовать такую чушь, что добродетель поучительна, поучительна для всех людей (что Платон усовершенствовал: по-настоящему сознающий сущность мира идей, сам по себе добродетелен). С созданием такого индивидуалистско-безрасового интеллектуалистического мировоззрения топор опустился на корень греческой жизни.
У меня такое чувство, что этот московский пакт ещё когда-нибудь отомстит за себя национал-социализму… Как мы смеем ещё говорить о спасении и формировании новой Европы, если мы вынуждены просить помощи у разрушителей Европы?
Знаком нашего времени является: отказ от безграничного абсолютизма. То есть отказ от ценности, стоящей выше естественного и органичного, которую однажды установил одинокий «я» с тем, чтобы добиться сверхчеловеческой общности всех мирным путём или с помощью насилия. Такой конечной целью было когда-то насаждение христианства в мире, а её достижение предполагалось при помощи возвращения Христа. Другой целью была мечта о «гуманизации человечества.»
…ignoring the potential force possessed by a homogeneous race, bemused by the slogans of human equality, all parliaments adopted the dogma of infinite toleration. Tolerance toward the alien, the hostile, and the aggressive was seen as a highly humanitarian achievement, but was, as the history of the nineteenth and especially of our present century shows, merely an ever-greater abandoning of ourselves.
I didn't say that the Jews are inferior. I didn't even maintain they are a race. I merely saw that the mixture of different cultures didn't work.
Столкновение между кровью и окружением, между кровью и кровью представляет собой последнее возможное для нас явление, поиски и исследования за пределами которого для нас более непозволительны. Но это признание влечёт за собой признание того, что борьба крови и предчувствуемая мистика жизненных событий, представляют не два разных объекта, а одно и то же, но разным способом. Раса — это подобие души, весь расовый материал — это ценность сама по себе безотносительна к бескровным ценностям, которые не замечают полноты природы, и безотносительна к поклонникам материи, которые видят события только во времени и пространстве, не познав эти события как величайшую и последнюю из всех тайн. Расовая история является, поэтому историей природы и мистикой души одновременно, а история религии крови — наоборот, это великое мировое повествование о подъёме и крушении народов, их героев и мыслителей, их изобретателей и художников.
As I said, I am grateful that you do take notes, but I do wish that you take them accurately and not misrepresent my rather complex theories and reasoning. After all, I am a philosopher and a student, and my thoughts may be complex. If at any time you don't follow me, please interrupt and I will explain further. I have to smile when some of the defendants say in court that they never read my books or works, because it is a reflection on their inabilities to follow a philosophic trend of thought, which to the common man is much too deep and profound. It is difficult for one to express important opinions and theories scientifically and at the same time use simple construction. However, I have always tried to be as lucid as possible and I never strived to make my work or writings beyond the comprehension of the normally intelligent man.
Я бы принял ту или иную позицию, независимо от того, выступал ли кто-то за или против неё, если я глубоко чувствовал, что эта позиция принесёт пользу движению.